Меня и вывернули.
Я вошел – и взгляд мастера Дайра метнулся мне навстречу,
быстрый, обжигающий и тяжелый, как пощечина. И от этого взгляда я
задохнулся, как от всамделишной пощечины. Мастер смотрел на меня –
и только. Ничего больше. Но под этим взглядом я не мог, я не смел
дышать. Дышат живые – те, кто есть на свете – а таких, как я, на
свете нет, потому что таких быть не должно.
Это длилось... не знаю, сколько это длилось. До тех пор, пока в
уголке губ мастера Дайра обозначилась усмешка, дозволяющая мне
быть.
– Тебе вслух сказать, кто ты такой и как тебя после всего
называть следует? – язвительно поинтересовался мастер.
Я склонил голову.
– Обойдешься, – свирепо отрезал он. – Если это скажу тебе я, ты
погорюешь и забудешь. Человек помнит по-настоящему только то, до
чего сам додумался. Так что называть тебя, как ты того
заслуживаешь, будешь ты сам. Полагаю, как именно, подсказывать не
надо.
Я кивнул.
– Тебе когда-нибудь говорили, что подслушивать нехорошо? –
приподняв брови, спросил мастер Дайр.
– Учитель, я... я нечаянно... так получилось...
– Еще бы ты нарочно, – фыркнул Дайр. – Хорошо хоть, у тебя ума
достало не вломиться сюда. Надеюсь, ты догадываешься, что сделать
из Тхиа самолучшего бойца теперь твоя, и только твоя
обязанность.
– Я уже обещал, что займусь им, – выпалил я.
– Пожалуй, ты все-таки не безнадежен. Спасибо и на том, –
вопреки словам, в голосе Дайра не было и намека на какое бы то ни
было "спасибо". Скорей уж он звучал так, будто мастер вынужден
назвать лимон сладким.
– Первым делом научи его держать в руках свой характер, – сухо
заметил Дайр. – С такой порывистой натурой он на этом свете не
жилец.
– Натура, – горько усмехнулся я. – Он же просто ничего не
боится. Как есть ничего. Обычно так о себе понимают до первого
мордобоя... а он и после страху не научился. Знает, что такое боль,
что такое беззащитность – и все равно ведь не боится.
Мастер Дайр приметно помрачнел.
– Ладно, – произнес он после недолгого молчания. – Некогда мне
тут с тобой разговоры разговаривать. Ну-ка, подставь мне плечо
опереться – живей, что стоишь? Прострел мне в поясницу вступил.
Я остолбенел. Во-первых, опереться о меня сейчас может разве
только оголодавший комар, а что потяжелей свалит меня с ног – и
мастер Дайр отлично это знает, не может не знать. А во-вторых –
какой, к черту, прострел? Какая, ко всем чертям, поясница?! Спору
нет, иногда старые раны и переломы дают мастеру о себе знать – не
мальчик уже – но чтобы прострел, да еще в поясницу? Тьфу, проваль –
да о чем это я? У мастера и вообще ничего не болит, уж я-то
вижу.