Созданный уголок античности обретал
черты премиальной эксклюзивности. Причем весьма тщательно
проработанной. Даже одна из штампованных девушек чернокожая, а
вторая рыжеволосая – что в республиканском Риме также было
отличительной чертой рабов, которых в Италию везли с севера Европы.
Чего, кстати, даже по прошествии немалого количества времени весьма
стеснялся один из римских императоров, очень не любивший свое
прозвище Меднобородый.
Свесив ноги с невероятно высокой –
также по римскому обычаю, кровати, я машинально прикрылся простыней
и уже внимательней оглянулся вокруг. Не заметил ни своей одежды, ни
каких-либо высокотехнологичных девайсов. Даже время не посмотреть,
но, по ощущениям, середина дня – заглядывающее в окно солнце
довольно высоко.
Бежать в поисках ответов никуда не
стал, а позволил служанкам взять процесс в свои руки. Весьма, надо
сказать, умелые: меня проводили в ванную комнату – которая в этих
покоях была площадью больше, чем моя квартира, оставшаяся в прошлом
мире. Приняв теплую ванну, с ароматическими маслами и лепестками
розовых цветов, я по услужливым указаниям-просьбам рыжеволосой
рабыни расположился на каменной полке, где девушки приступили к
массажу. Чуть погодя, натертый маслами и благовониями, я
почувствовал себя вполне неплохо.
После массажа искусственные девушки
нарядили меня в белую тунику с пурпурной полосой, подпоясали и
обули в легкие сандалии, а после я получил предложение проехаться
на носилках. С латинским – после занятий в гимназии, у меня лучше,
чем с французским. Только благодаря латинскому я что-то
по-французски и понимаю, языки схожи.
Но сейчас не был уверен, что
правильно понял подкрепленное жестами предложение про носилки. Как
оказалось, понял правильно – и с трудом удержался от удивленного
возгласа: за дверью, вызвав ненужные ассоциации с мемами моего
мира, расположились два чернокожих гиганта в набедренных повязках и
с носилками. От носилок я отказался, пошел ножками. А направлялись
мы теперь, по словам рыжеволосой провожатой, в термы. А термы – это
надолго, почти гарантированно до вечера. А потом гарантированно
пир.
«К гадалке не ходи», – согласился со
мной внутренний голос с интонациями Гены Бобкова.
Перспектива гарантированных
устроителями выходных терм и пира мне не понравилась. Потому что
суббота уже перевалила за середину, а дела с Марьяной с места даже
и не думали сдвинуться.