Спустили шлюпку и я с капитаном съехали на берег. Я сказал ему,
что брюшной тиф не относится к карантинным инфекциям, и нам нужно
убедить портовые власти, что опасности мы не представляем. Самое
плохое – что власти могут заподозрить, что у больных холера, но у
нашего больного практически нет поноса, первые дни был вообще
запор, зато налицо полилимфаденит – то есть множественное поражение
лимфатических желез, где и сидят возбудители болезни и постепенно
гибнут – отсюда и интоксикация, то есть отравление организма.
Спросил, насколько может помочь благодарность карантинному врачу в
виде десятка золотых? Капитан ответил, что богатые люди не служат в
колониях, наоборот, сюда едут за тем, чтобы скопить денег на
безбедную старость из чего я понял, что благодарность поможет…
Пока капитан оформлял бумаги, к нам подошел приехавший из
гостиницы русский консул, который уже третьи сутки ждал нас в
Александрии. Я рассказал ему о нашей проблеме и предложил решить ее
десятком золотых из своего кармана, консул обещал узнать о
карантинном враче, насколько это будет уместно и помочь мне уладить
вопрос. Вернулся он с сухощавым англичанином, который представился
как доктор медицины Роберт Барнс. Консул незаметно за его спиной
кивнул мне. Доктор Барнс высказал желание лично осмотреть больного
и мы отправились на «Орел». Наши с доктором Петровым размышления
убедили его, но все же мистер Барнс что-то там пробормотал про
холеру, тогда десять желтых монеток по двадцать франков незаметно
перекочевали в карман его сюртука и доктор сказал, что это так,
всего лишь его предположение. Он согласился со срочной
госпитализацией больного в госпиталь Красного Креста и то, что двое
контактировавших больных подлежат карантину на берегу. Пароход он
задерживать не будет, так как инфекция не карантинная, все
медицинские мероприятия были проведены и он убедился в хороших
санитарных условиях на борту «Орла». Я вернулся с доктором Барнсом
в администрацию порта, объяснив на прощанье находящимся в
изоляторе, что они будут в карантине и, если все будет хорошо, то
через месяц их отправят домой на русском корабле бесплатно, а чтобы
добраться домой из Петербурга или Одессы – каждому по золотой
монете и еще одна их товарищу, как выздоровеет (консул обещал
бесплатные места в 3 классе на пароходах Доброфлота, такие случаи
бывают нередко и капитаны не возражают). Капитан сказал, что
никаких ограничений мистер Барнс не наложил, судно может принимать
пассажиров и с него можно сходить на берег. Консулу я передал
сообщение для Обручева о ходе экспедиции, а он мне – стопку писем,
русские газеты недельной давности и английскую свежую прессу. Среди
писем я обнаружил большой конверт, адресованный мне, подписанный
управляющим моими заводами. Когда вернулись на «Орел» больных уже
увезла санитарная карета, вызванная Барнсом. Шлюпку фельдшер уже
продезинфицировал карболкой и капитан сказал, что придется взять
другую для транспортировки пассажиров – мы останемся на якорной
стоянке внутреннего рейда, но будет спущен трап в виде лестницы с
поручнями и пассажиры без труда смогут подняться на борт, в крайнем
случае, матросы их внесут на руках. У борта уже строились
увольняемые на берег, я попросил доктора еще раз объяснить, что
больше городов с европейскими больницами у нас на пути не будет,
поэтому, кто хочет навсегда остаться в здешнем песке, может есть
местную еду немытыми руками, а кото хочет вернуться домой – пусть
этого не делает.