За окошком неторопливо плыли поля,
которые хмурое тёмно-серое небо уже обильно посыпа͐ло мелким
снежком. Безжалостный ветер горстями с размаху швырял его в стекло,
пытаясь ворваться сюда, в автобус. Ощутимо похолодало, меня
знобило, и это было неудивительно – температура градусов с двадцати
за считанный час опустилась ниже нуля, на что явно не была
рассчитана наша школьная форма.
Водитель включил печку, и теперь она
жужжала откуда-то из-под сидений, приятно согревая ноги. Тёплый
воздух поднимался вверх, поэтому стекло запотевало, и приходилось
раз в несколько секунд протирать его ладонью – я боялась оторвать
взгляд от гнущихся кустов и постепенно белеющих пашень, будто от
меня что-то зависело.
Позади нашей колонны выстроилась
длинная, насколько хватало глаз, очередь из автомобилей. Обогнать
нас никто не пытался – только один раз несколько больших чёрных
машин также в сопровождении полиции с включёнными мигалками
пронеслись вперёд по встречной полосе. Встречное же движение
отсутствовало напрочь.
Через какое-то время мы въехали в
черту города, и колонна ощутимо замедлилась. Снаружи, сквозь
круговерть проступали силуэты многоэтажных домов. Почти во всех
окнах горел свет – на улице было уже достаточно темно, хотя время
едва перевалило через три часа дня. По присыпанному снегом
пешеходному тротуару туда-сюда спешили люди, одетые кто во что
горазд. Осенние куртки, джемперы, свитера, а то и просто рубашки в
несколько слоёв пестрили красками на фоне снежных наносов.
Некоторые люди были налегке, другие тащили за собой по наметённым
сугробам сумки с поклажей – ручные и на колесиках, – и все они были
застигнуты стихией врасплох…
Неожиданно печка затихла, и шофёр
раздосадованно буркнул:
— Ну отлично, теперь ещё и печка
накрылась! Осталось только тут заглохнуть для полного
счастья…
Я повернулась к сидящему рядом
Руперту:
— Рупи, я мельком слышала разговор
Семёновны с Борис-Иванычем. Он сказал, что у нас остались считанные
часы, поэтому нас нужно было скорее увозить из школы. Ты же видишь,
что это бегство, правда? — Я выглянула в окно, где ветер гонял над
тротуаром снежное коловращение. — Меня всё это до жути пугает.
Телефоны не работают. Все едут в одну сторону, а в обратную –
никого. Это натуральное бегство.
— Бегство? Но куда? — Брови на хмуром
конопатом лице сошлись над переносицей.