«Хорош-шо-о-о, — шипел голос, —
доверься, доверься мне. Держись на расстоянии в пять шагов. Не
атакуй. Я не могу помочь тебе в атаке… Куда?! D`namme, чтоб
тебя…»
Офицер оступился, и юноша без оглядки
ринулся вперед, занося аарк над головой. Офицер, как мангуст,
скользнул в сторону. «Диагональ! Ловушка-а-а-а-а, — захрипел голос,
— criip!» Глаза Кракауэра холодно сверкнули, и его меч просто начал
подниматься. Все тело юноши было открыто, лезвие ждало несущегося и
не способного уже остановиться плотника.
— Все, — сказал кто-то в толпе.
«Чш-ш-ш аргх!» Резкая конвульсивная
боль вдруг пронзила левый бок Брэтта, тот скорчился, споткнулся,
руки, мощно опускавшие аарк в пустоту, вдруг перекрутились, и
плотник тяжело рухнул на землю. Падение вышибло весь воздух из
легких, но боль не прекратилась. Аарк снова встретил сталью сталь,
отражая добивающий удар, выкрутил кисть и на этот раз порвал-таки
связки, но пальцы все так же не разжимались. В поднявшейся пыли
плотник успел перекатиться по земле и заметить, что офицер уже на
ногах, в расслабленной оборонительной стойке держит меч острием
вниз, уверенный, что плотник останется лежать. Пыль начала оседать.
Толпа охнула: Брэтт поднимался, и в его груди не было, казалось,
неминуемой, страшной раны. Он в очередной раз избежал безразличного
лезвия.
Снова «уф-ф» пронеслось по улице.
Аплодисменты на этот раз были более дружными.
— Давай, Кракауэр, прикончи уже его!
— кричали в толпе, не понимая, что происходит.
— Юноша, держись, — нежданно у
несчастного влюбленного появились сочувствующие.
Офицер удивленно смотрел на грудь
противника. Глаза видели, но он отказывался верить. Ни капли крови
на рубахе. А ведь смертельный укол был неотразим.
«Ch`agg, щенок, смерти хочешь? —
яростно зашипел голос, словно сотня гадюк разом. — Бери оружие
второй рукой, правая бесполезна. Скорее!»
Брэтт, словно завороженный, переложил
оружие в другую руку. Снова послышался вздох толпы.
— Да он издевается, — хохотнул
кто-то.
— Смотрите, кровь! — выкрикнул
другой.
С правой ладони, изодранной, словно
плотник схватил морского ежа, стекала первая кровь в поединке.
Кракауэр приближался. Глаза его
метали молнии, губы исказила гримаса. Скользили ноги, раскачивалось
тело, плавно ходил кончик меча: он шел убивать.
«Слушай меня, — боль в левой руке
пронеслась и отступила. — Когда я скажу „бей“, ты уколешь его,
быстро и четко, в средний квадрат… в грудь. Понял?» «Да», —
измученно простонал Брэтт. «Молодец», — в голосе послышались
радость и удовлетворение.