— Что это? — удивился Марк. — Никогда
не видел подобных…
— Это редкая птица, — перебил его
Грюон, — мой посыльный. Кардарах.
— Мы пробовали приучить и стрижей, и
соколов, и даже парусников, но все они оказались куда как менее
удобны, нежели голубь, — герцог удивленно смотрел на странную
птицу.
— Голуби медлительны, стрижи летят
куда хотят, вдобавок и те и другие не умеют постоять за себя и
могут стать добычей любого ястреба. Мой посыльный лишен этих
недостатков. И в отличие от остальных, и это самое главное, он
летит, куда необходимо, а не к дому.
Птица, словно поняв, что говорят о
ней, пронзительно крикнула и захлопала крыльями.
— Ну, тише, дружище, — ласково сказал
кардинал и поднес птицу ближе к своему лицу.
Крючковатый клюв посыльного оказался
совсем близко от носа хозяина. Их глаза встретились, и птица
замерла. Кардинал зашептал на неизвестном языке с большим
количеством свистящих и шипящих звуков. От этих слов у Марка волосы
на затылке зашевелились, словно он почувствовал на спине десяток
черных арахнид. Он заворожено смотрел, как птица внимает странным
словам, в которых слышалась явственная угроза, несмотря на тихий
ласковый шепот, которым они произносились. Грюон закончил говорить
и отвел руку в сторону. Посыльный мягко скользнул с руки,
распахивая широкие крылья, немного просел, но поймал поток воздуха
и взмыл к облакам. Через мгновение птица превратилась в темное
пятнышко и исчезла за облаками, стремительная и хищная.
— Готов поклясться… — начал герцог,
но кардинал снова его прервал.
— Вскоре прибудет мой посыльный. А вы
начинайте готовиться к Созыву, — резко ответил пресвитер.
— Ваше Высокопреосвященство, —
всплеснул руками герцог, — эта птица. Она…
— Она лишь вестник, — коротко ответил
кардинал.
— Но как вы собираетесь? Ни ядом, ни
стрелой не выйдет.
— Думали над этим? — усмехнулся
кардинал. — Не беспокойтесь. Я же говорил, это не ваша забота.
Грюон повернулся спиной к герцогу,
всматриваясь в далекие облака.
— Можете быть свободны, Марк
Ирпийский. Вечером вас ждет датура, а сейчас мне надо остаться
одному.
19.
Дорога в Фонте была прекрасно ухожена
и даже вымощена дорожным камнем. И все потому, что раз в год Эна
Мно Справедливая выбиралась со всей свитой на богослужение в святое
место — аббатство Фонте, в котором, по легендам, дважды ночевал
Прощающий Грехи. Выехав засветло из Гиллады — столицы Алии,
кавалькада неспешно продвигалась к аббатству. Повозка королевы была
огромна и изящна одновременно. Стальные обода широких колес
поблескивали в лучах полуденного солнца. Искусная резьба на стенках
и дверках была тщательно украшена позолотой и драгоценными камнями.
Внутри же стены были задрапированы бархатными занавесями, а пол
уложен шелковыми подушками, шитыми золотыми и серебряными нитями.
Под потолком повозки резвились несколько канареек в золотой клетке.
Помимо самой королевы, которая по случаю облачилась в рубище,
оставив свои наряды в королевских покоях, в повозке были три
фрейлины, личный лекарь, он же главный юстициарий королевы Берг
Конфлан — седовласый старик с юношески ярким взглядом, и несколько
борзых, которые время от времени поднимали головы с перекрещенных
лап, оглядывали окружающих и снова пробовали заснуть. Был также
шут, который развлекал путников смешными гримасами и ужимками. И
всю эту махину тащила восьмерка мулов, которых на трудных участках,
в гору или по грязи, меняли на волов. Те двигались еще медленнее,
но зато вселяли уверенность, что любое бездорожье или гора будут
преодолены. Помимо королевской повозки в караване было несколько
телег с провизией, личным поваром королевы и десятком поварят и с
два десятка придворных, которые оделись в теплые рясы и тянулись за
обозом пешком, ступая босыми ногами по грубым камням. Несколько лет
назад королева, которая была богобоязненна, и сама шла бы вместе с
ними, но возраст уже был не тот. К тому же личный лекарь уверил ее,
что угоднее Небу будет, если королева все-таки воздаст молитвы в
храме, добравшись до него, нежели окоченеет в пути. Но придворные
все же хотели угодить своей правительнице, потому стоически терпели
все тяготы такого перехода. Во главе шествия двигались клирики,
которых возглавлял Бенегер Женуа — архиепископ Гилладский, они
несли святые дары аббатству. Между ними и повозкой шли юноши и
девушки. Юноши размахивали кадилами, а девушки разбрасывали
цветочные лепестки. Также королеву сопровождала сотня кавалеристов,
обеспечивающих безопасность. И это было не лишним. За кавалькадой
тянулась вереница простолюдинов и буржуа, а вдоль дороги, особенно
на съездах в храмы, которые встречались по пути (а было их ровно
три), собирались бесчисленные толпы людей, которые приветствовали
монархиню.