Повозки, скрипя нагруженными осями,
проехали мимо. Лесли облегченно выдохнул: скорее всего, его не
увидели. Тропа тропой, слухи слухами, но купцы все-таки больше
верили в реальную стражу, нежели в какие-то Высшие Силы, охраняющие
их покой на дороге. И иногда помимо обычной охраны впереди
находился выездной. Опытный зоркий разведчик, который заметил бы
Лесли задолго до того, как сам Лесли увидел огни торговца. В этот
раз такого не было. Иначе тройка-другая решительных молодцев уже бы
обстреляли ель. Береженого Небо бережет, как говорится.
Лесли подождал, пока огни не скроются
в низине, и, пригнувшись к самой шее лошади, протаранил плотный,
как стена, ельник, чертыхнулся оттого, что ель напоследок угостила
его хорошим шлепком по затылку, и снова пустил коня широкой рысью.
За ночь необходимо во что бы то ни стало добраться до конной
станции.
9.
Тянуло сыростью. Старые стены пахли
гнилью и плесенью. Редкие чадящие факелы еле-еле освещали длинный
коридор, в конце которого Волдорта ждала распахнутая деревянная
дверь с бронзовым засовом. Священник ожидал увидеть комнату с
многочисленными каменными мешками, но это было тусклое помещение с
единственной ржавой решеткой в полу. Еще тут же стояли два
деревянных топчана с прохудившимися матрацами, из которых во все
стороны, словно непослушные волосы на голове уличного мальчонки,
торчала подгнившая и потемневшая солома. Между ними — бочка, к
которой приколочены несколько досок, заменявших стол. На этом столе
стояли две жестяные кружки да лежали несколько постных рыбин в
глиняной миске с отколотым краем, рядом, прямо на досках, —
полбуханки двухдневного хлеба, большая початая головка репчатого
лука и три морковки. Из стены напротив сочилась тонкая струйка воды
в деревянный желобок, пробегала по нему и терялась в выдолбленном
стоке. Посверкивающий ручеек казался единственным источником
радости и жизни в этих тяжелых каменных стенах.
На топчане сидел худющий мужик с
небритой седой щетиной и большими бесцветными рыбьими глазами.
Второй, под стать первому, но моложе и с более разумным взглядом,
замер где-то на полпути от желобка с водой до стола-бочки. Он
крепко сжимал в руках глиняный кувшин, очевидно, с набранной
водой.
— Одиночная камера для еретика, —
повелительно произнес Хэйл.
Мужики осмотрели процессию и едва
скрыли удивление, увидев священника.