Ведь и вправду умудряюсь почти повестись на её новый образ.
— Вы застали меня врасплох, — очень правдоподобно
обвинительно и сразу говорит Инна. Кажется, я слышу в голосе дрожащие нотки.
— Чёрт возьми… — хриплю, окончательно теряя способность хоть
что-то тут понять. — Ты совершенно невыносима.
Скорее мысль вслух, чем попытка призвать девчонку к разуму.
Да и не уверен, что из нас двоих именно у неё он сейчас отказывает.
Ведь Инна, похоже, окончательно приходит в себя. Враждебно
подбирается, одной рукой вцепляется в чемодан, смотрит на меня уже не так
беспомощно и пугливо. Скорее, больше недовольно.
— Вы, возможно, и влиятельны в этой академии, но не во всей
стране. И если вы ещё раз меня тронете, уж не сомневайтесь, что я разнесу эту
новость по всему интернету, а доказательства найду. А даже если нет, всё равно
слухи пойдут, — и куда пропала дрожь в её голосе? Теперь мне угрожают.
Уверенно, глядя в глаза.
Хмурюсь, осмысливая сказанное и размышляя, способна ли
девочка на подобный скандал. Бросать мне вызов — не слишком ли рискованно? Она
ведь должна понимать, что и я в таком случае бездействовать не буду, а отстою
свою репутацию, да так, что потери понесёт именно Инна. Или она слишком наивна
и самонадеянна?
Вспоминаю её письмо и понимаю, что, скорее всего, да.
— Значит, этого ты добиваешься? — цинично усмехаюсь,
заглушив мысль, что вообще-то сам потерял тормоза и набросился на девчонку с
поцелуями. — Потопить меня с помощью шантажа?
Она скрещивает руки на груди.
— Вы не трогаете меня, я не трогаю вас. Во всех смыслах.
Да будь моя воля, я бы чёрта с два нанялся нянькой у такой
взбалмошной избалованной бунтарки. Но привык отвечать за свои действия, и вот
так просто продолбать выделенное моими усилиями ей место в академии не позволю.
Да и Лена просила…
— Документы, — недолго думая, выпаливаю вдруг я и протягиваю
руку.
Даже для меня это «вдруг», а Инна чуть ли не бледнеет.
Хочется верить, что от осознания безнадёжности своей ситуации.
— Что? — недоверчиво переспрашивает.
— Твои документы сюда, — жёстко и требовательно повторяю. С
таким нажимом, которому обычно и взрослые мужики покорно внимают. — Живо. И
кошелёк.
— На каком основании? — храбрится она, но я вижу, что и её
пронимает. Девчонка уже чуть не тянется к сумке, с трудом себя в руки берёт,
хоть и боится явно.