– И правда, чего нам секретничать? Арнольд мог бы рассказать и побольше. Он слишком критично относится ко всем нам и к себе.
– А вы?
– Не критично. Скорее, с иронией. Я в этом кагале занимаю среднее положение, так что могу позволить себе ироническое отношение и к тем, кто выше, и к тем, кто ниже.
– А кто выше?
– Как? Неужели не видно? Разумеется, Николай Николаевич, который сидит сейчас на берегу. Он – заместитель министра.
Эльвира обернулась, почувствовав приближение Арнольда. Однако тот неожиданно изменил курс и пошёл по краю раскопа.
– Мы для того и выбрали безлюдный берег, чтобы ни одна живая душа нами не интересовалась, – мечтательно произнесла Эльвира.
– Почему? – задал Олег совершенно идиотский вопрос.
– Да не комплексуйте вы так из-за своего внезапного любопытства, – насмешливым голосом ответила Эльвира. – И не думайте, что вам «что-то» подсказывает интуиция. Она у вас посредственная. Открою маленький секрет: скоро к нам подъедет ещё одна машина, вероятно, со шлюхами. Теперь у вас всё встало на свои места?
– Шлюхи-то как раз усугубят неестественность вашей компании. Впрочем, всё. Я вас об этом больше не спрашиваю.
Олег поднялся, но вместо того, чтобы вернуться на раскоп, остался возле Эльвиры, будто решая, что делать дальше.
– Эля, а чем вас привлёк Керченский полуостров? Помните: вы сказали, что были инициатором?
– Я знаю все уголки Крыма. Это единственное место, где можно побыть в одиночестве. Я не люблю западный берег, за Евпаторией. Он плоский. Там чувствуешь нутром, что смотришь на залив, а не на море. Там, конечно, есть Тарханкут… но он слишком уж популярен. А здесь иногда возникает ощущение острова.
Олег посмотрел на работающего Арнольда. Тот явно выдыхался и поминутно вытирал пот своей тряпичной кепкой. Жара становилась нестерпимой.
– Мой давний знакомый, – отвечая взгляду собеседника, продолжила рассказ Эльвира. – Человек сложной судьбы. Редчайший тип – интеллигент из военных. Надёжный…
Она смолкла. Олег понял, что никакого продолжения не последует. Эльвира поднялась и швырнула стульчик к подножке машины.
– А вот Вадим – человек скрытный, – неожиданно возобновила она рассказ, перескочив на другую персону. – Он не коренной москвич. Он – южанин. Неплохой экономист. Неплохой политолог, хотя и излишне ортодоксален. Знает два языка. У него сильная логика; а эмоции запрятаны так далеко, что он, возможно, сам о них забыл.