– Алекс Аддерли, тебе не кажется, что ты и так переступил через все возможные рамки приличия? Куда делся английский сноб и где ты нашел этого невоспитанного подростка, которым был в зале?! – попытавшись оттолкнуть мужчину от себя, я оказалась еще плотнее прижатой к двери массой его тела, пока руки мужчины удерживали мои кулаки, которые то и дело тянулись к его лицу.
– Я непонятно изъясняюсь?! – совсем не дружественно отчеканил мужчина таким тоном, что холодок прошел по спине. Я впервые видела Алекса таким… Он был равнодушным, глупым, умным, высокомерным, веселым и понурым, но никогда не разговаривал со мной так, словно, не ответь я ему, он убьет меня на месте. Никогда! – Ты должна просто ответить: позировала ли ты Роману для этой дебильной картины? Иначе разговора не будет. Это так сложно, мать твою?! Просто "да" или "нет"?!
Зажмурившись и прикусив губ, я закрыла глаза и, едва скрывая дрожь в голосе, выдохнула:
– Нет.
Мне хотелось доказать себе, что я сказала правду Аддерли лишь потому, что одна мысль о позировании Роману обнаженной была мне омерзительна, но нет. Он просто напугал меня. Его руки сжимали кисти слишком сильно, взгляд испепелял, а голос заставлял рой неприятных мурашек против воли бегать по спине снова и снова.
– Посмотри мне в глаза и ответь полным предложением! – словно не замечая моего состояния, резко выдал Алекс. Его палец приподнял мой подборок, заставляя непрерывно смотреть глаза в глаза. Выдержать это удавалось с трудом, а последствием оказались слезы и холодный пот на спине.
– Алекс Аддерли, я никогда не позировала для Романа Гаудсмана! Ни обнаженной, ни разодетой в пух и прах! Я вообще никогда… – после минутного молчания гордо выдала я, а затем все же не выдержала и позволила всхлипу вырваться из груди вместе с пропитанным отчаяньем словами: – Доволен? Такие мои унижения доставляют тебе удовольствие?
На секунду в глазах Алекса появилось облегчение. Словно огромный камень, не дававший дышать, внезапно рассыпался в пепел… Но стоило лишь росткам облегчения просочиться на его лице, как он тут же ошарашенно замер и с опаской посмотрел на меня. И даже отчаянья и сожаления мне было недостаточно, чтобы понять этого монстра!
– Нет… – тихо прошептал он, а затем резко отпустил мои руки. Глазами он, конечно, уловил покраснения от его хватки и тут же потянулся обратно, словно желая погладить, избавить от будущих синяков. Но я одернула руку, и он отступил, отчаянно прошептав: – Твою мать, это был не я, Роза… Что-то словно щелкнуло в голове…Ты делаешь это со мной!