Это звучало так пошло и в то же самое время так интимно! Будто сверху нас накрывал купол, а внутри него происходило что-то совершенно секретное и… семейное? Какую-то часть моего мозга это безумно заводило, прямо до умопомрачения. Видимо, ту, что отвечала за психические отклонения.
— Эмм… Что? — все же адекватность победила, и я резко оттолкнула от себя Дмитрия Петровича. Он поддался сразу же, будто только этого и ждал. Когда я повернулась, мне нужно было закинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза. — То есть ты отдаешь себе отчет в том, что сделал это?
— Отдаю, — бесстрастно кивнул, лицо не выражало никаких эмоций.
— И, — я начинала злиться, — отдаешь отчет, что так делаются дети?
— Мой сын – твой ровесник. Так что да – я знаю, как делаются дети, — и снова его эмоции оставались для моего сознания загадкой. Дмитрий Петрович будто пытался вывести меня на какую-то мысль.
— Но, — растерявшись, я пыталась восстановить дыхание, — я же могу забеременеть!
Дмитрий Петрович посмотрел на меня, прищурившись. Изучает – поняла я. Проверяет? Испытывает? Что он, черт его дери, от меня хочет?!
— Разве не ты говорила, что принадлежишь только мне, Машунь? — он вопросительно выгнул одну бровь, и я смутилась, вспоминая свои совсем не двоякие стоны. Мужчина загнал меня в ловушку моих же обещаний. — Когда принадлежишь кому-то – хочешь от него ребенка. И это естественно.
— Во время секса часто говорят какую-то чушь! — сорвалось с моих губ, и я тут же пожалела о сказанном. Потому что первой проявленной эмоцией Дмитрия Петровича стала какая-то холодная ярость. Мне даже сделалось не по себе под горячими струями воды.
— И кому же ты еще говорила такую чушь, мм, золотце? — отчеканил он по слогам, челюсть вытянулась, желваки заиграли, а капилляры в глазах полопались. — Я жду!
— Я была девственницей, ты же знаешь! — взорвалась я в каком-то отчаянье. Надо уметь – сделать гадость самому, а обвинять во всем меня.
— Сексом можно заниматься, оставаясь при этом косвенно девственницей, — ударил меня словами мужчина. Кроме того, в тот момент он посмотрел на меня так… будто примерял образ: могла ли я сосать мужикам.
— Ах… Вот же дол… придурок! Ну тебе ли не знать о таком с твоими вечными телками! — рыкнула я, агрессивно толкая его в грудь. Видимо, это было слишком неожиданно, потому что Дмитрий Петрович тут же рвано выдохнул сквозь стиснутые зубы.