Удар!
Скорее почувствовав, чем увидев летящую
справа саблю, я ныряю под клинок подскочившего сбоку гуляма и,
распрямившись, успеваю рубануть навстречу, под мышку правой руки.
Сельджук вскрикнул от боли, невольно опустив щит, — и удар меча
сверху развалил его шею до гортани.
Очередную атаку я едва успеваю принять
на защиту, закрывшись чуть ли не в последний миг. Левую руку
ощутимо тряхнуло от удара, и тут же сельджук с силой протаранил
меня щитом в щит, отбросив назад. Но обманную подсечку я пропустил
под стопой, вовремя подняв переднюю ногу, и рубанул по клинку
противника. Харалуг буквально срезал верхнюю треть клинка, и
прежде, чем опешивший раб успел среагировать, меч разрубил его
правую голень. Покалеченный воин свалился на землю, отчаянно
заверещав от боли...
Кажется, атака гулямов отброшена —
врага, попытавшегося было напасть слева, свалила стрела, метко
выпущенная с десяти шагов, а брешь между фалангой и варягами
закрыли менавлиты, пробившиеся к месту схватки. Закованные в
ламеллярные панцири поверх кольчуг, они умело орудуют копьями и
клинками, принимая вражеские атаки на ростовые щиты. А их точные,
выверенные месяцами бесконечных тренировок уколы каждый раз находят
цель в рядах мусульман — и последние попятились, отступили от столь
опасного врага.
— Шаг назад! Давай, отступаем!!!
Половина фаланги медленно отползает
назад, пока наши соратники гибнут в плотно сжавшемся кольце
сельджуков. Бронированные всадники Алп-Арслана отступили,
окончательно сломав строй воинов, окруженных гулямами у реки. На
мгновение сердце больно сжалось от острого чувства вины. Ведь это я
привел их на смерть, бросил в самоубийственную атаку, а после в
горячке боя решил пожертвовать ими, понимая, что окруженные, с
разваленным строем вои не смогут отступить... Но как же мне
хотелось дать приказ остановиться, а после вновь пойти вперед, на
выручку своим людям! Прекрасно осознавая, что шансы спасти хоть
малую их горстку ничтожны, а вероятность погубить остатки дружины
куда как велики, я все же всерьез колебался — пока не увидел на
гребне подъема легких стрелков, спешащих в нашу сторону.
— Поднять щиты! Стена щитов!!! Отступаем
под команды десятников!!!
Нет, я сделал единственный возможный
выбор, дарующий спасение хоть части воинов. Вот только в груди
вдруг стало бесконечно пусто, а рот наполнился горечью. Кажется, и
дорога отчего-то поплыла перед глазами, по щекам побежали капли
горячей влаги...