Звука не было, камеры его не передавали, но, даже если бы он и
был, то его полностью заглушило бы гулкое буханье моего сердца. В
мозгу совершенно некстати вдруг вспыхнула и завибрировала мысль о
том, что через несколько секунд все эти люди могут оказаться под
градом пуль. Чертовски хотелось скосить глаза и посмотреть на
прикрытую крышечкой красную кнопку, но мой взгляд словно приклеился
к монитору.
Двери бесшумно скользнули в стороны, и в проеме показался Игорь.
Сейчас, когда для масштаба по бокам от него стояли двое дюжих
полицейских, я увидел, насколько он огромен. Он полностью загородил
собой выход и остановился, медленно поводя головой из стороны в
сторону, словно к чему-то принюхивался.
-Возможно, Хирургу потребуется медицинская помощь, - заговорил
вдруг Овод, - справишься?
-Я, вообще-то, по образованию химик, а не медсестра, - отозвался
я, недоумевая, почему он вдруг завел этот разговор, но тут же
сообразил, что таким образом он отвлекал мои мысли на другую тему,
чтобы Перфект не смог нас учуять, - йодом намажу, бинтом обмотаю,
но не более того.
-Большего от тебя и не требуется.
Не обнаружив ничего подозрительного, Игорь махнул рукой и
двинулся вперед, подобравшись, как сжатая пружина, как
изготовившийся к прыжку тигр. Следом за ним из дверей выкатилась
инвалидная коляска, толкаемая одним из больничных работников. Двое
полицейских пристроились у нее по бокам, и вся процессия
направилась в сторону поджидающего их фургона.
Овод коснулся клавиатуры, и вокруг людей засветились белые
контуры, очерчиваемые системой наведения. Еще пара манипуляций, и
контур вокруг Игоря стал ярко-красным, обозначив его как
приоритетную цель. Камера наехала ближе, силясь разглядеть фигуру в
коляске, загораживаемую сопровождающими ее полицейскими.
-Смотри! Смотри внимательно! – Овод ткнул пальцем в экран, - это
он?
-Да я его не вижу! – в отчаянии воскликнул я. Эскорт проделал
уже почти половину пути, а я никак не мог ничего толком
разглядеть.
Но, пройдя еще немного, вся группа была вынуждена на некоторое
время развернуться к нам лицом, чтобы спустить коляску по пандусу,
и я, наконец, смог увидеть человека, которого в ней везли.
Это был Старший. Выглядел он, прямо скажем, неважно, но это был
он. Лицо его осунулось, покрывшись налетом трехдневной щетины, на
глазах лежала черная повязка, из под которой виднелся лиловый
кровоподтек, спускающийся по правой скуле. Я обратил внимание, что,
несмотря на плачевное состояние пациента, охранники предпочли не
рисковать и крепко привязали его руки к подлокотникам кресла.
Похоже, мне придется заталкивать Старшего в машину вместе с
каталкой. Во мне вдруг проснулась жалость к этому человеку,
несмотря на то, в какую авантюру он меня втянул и какому риску
подверг мою жизнь. Он и сам теперь оказался в ничуть не лучшем
положении, и даже не имел возможности спокойно залечить раны.
Мне-то повезло больше, меня вытащил Овод, и теперь пришел мой черед
отдавать долги.