-Но разве при обычной пикировке не преследуются аналогичные
цели? Или такие благородные качества более не в моде?
-Разница не в поставленных целях, хотя любой грамотный Корректор
сразу бы сказал, что ничего кроме неприятностей буквальное
следование данному перечню не принесет, и предложил бы сесть и
внимательно все обдумать, дабы выработать более разумный набор
установок. Главное различие состоит в методах. Можно ведь и
аппендицит циркулярной пилой вырезать, только процент успешных
операций будет крайне низким.
-Можно умереть?
-От такой операции? – Овод подозрительно посмотрел на меня.
-Да нет же, от такой пикировки!
-А, нет, - он облегченно вздохнул, - умереть не умрешь, хотя еще
не раз пожелаешь смерти и себе и тому умельцу. Просто я превратился
в типичного простофилю из дешевых комедий, который абсолютно все
принимает на веру, и всегда поступает так, будто все окружающие его
люди такие же добрые и честные, как и он сам.
-Должно быть, в жизни это не так смешно, как в кино, - осторожно
предположил я.
-Абсолютно не смешно, - согласился Овод, - хоть я и наловчился
немного жульничать, обходя некоторые запреты, но по большому счету
изменить ничего не мог. Чего я только не натерпелся и в школе и в
институте, да и просто по жизни. Рехнуться можно. Но, что
удивительно, мои таланты не помешали мне, в конце концов, поступить
в полицию.
-Ты был полицейским!? – удивленно воскликнул я.
-Да, и, надо сказать, неплохим полицейским, - Овод умолк,
устремив взгляд в глубины воспоминаний. Поморщившись, он опять
вздохнул и резюмировал, - вот только закончилась моя карьера весьма
печально.
-А что случилось-то? – я был столь заинтригован, что не мог
позволить ему оборвать рассказ на этом месте.
Подперев подбородок рукой, он долго смотрел на меня, словно
оценивая целесообразность продолжения разговора, но, решив,
по-видимому, что хуже уже не будет, заговорил снова.
-Руководство бросало меня на расследование самых запутанных и
безнадежных дел, поскольку моя целеустремленность и
сосредоточенность на поставленной задаче позволяли мне подмечать
мельчайшие детали, ускользающие от внимания других следователей. До
непосредственного общения со свидетелями и подозреваемыми меня,
разумеется, не допускали, но я вполне обходился той информацией,
которую мне поставляли работавшие со мной коллеги. Я же исполнял
роль мозгового центра.