Людское море заколыхалось огромной лужей грязной воды и
устремилось вниз, разбиваясь об утес сцены, огибая ее двумя
широкими лентами, просачиваясь ручейками сквозь расширяющиеся на
глазах прорехи в ограждении. Вздыбившийся вал, наконец,
перехлестнул через край помоста, и мутный поток хлынул вперед,
сметая аппаратуру и декорации. Вырвавшись на волю, он подхватил и
закружил в своих водоворотах стоявшие на парковке автомобили,
контейнеры и вагончики артистов.
Где-то впереди, на острие первых языков серой лавины бежали три
крохотных человечка, три невидимых с такой высоты точки. Рамиль мог
только слышать в наушниках их тяжелое дыхание и отрывистые реплики,
которыми обменивались беглецы. И ему оставалось лишь молиться,
чтобы этот шипящий и потрескивающий пульс не оборвался бы внезапно
чьим-нибудь предсмертным хрипом.
-Сергей, - он облизнул пересохшие губы, - Сергей, ты меня
слышишь?
-Да, Рамиль, - задыхаясь, выпалил Овод, - чем… порадуешь?
-Впереди, примерно через квартал будет зеленоватая офисная
башня, «ГеоПарадиз», видишь?
-Да.
-Это единственное здание в округе, на крыше которого есть
вертолетная площадка, там я буду вас ждать. Других вариантов пока
не просматривается. Справитесь?
-Пф! Как будто… у нас… есть выбор…
Я бежал так, как не бегал еще никогда в жизни. Юлия держалась
рядом со мной, а Овод прикрывал наш тыл. В другое время, возможно,
мне показалось бы удивительным, что такая, не самого спортивного
вида девушка, скинув туфли способна развивать столь внушительную
скорость, но сейчас мне было просто некогда удивляться. Я всецело
сосредоточился на процессе, не отвлекаясь на посторонние вещи. Мы
был дичью, а дичи не положено думать. Ей положено бежать.
Мы вылетели на заставленную автомобилями парковку, пересекли ее,
лавируя между фургонами и трейлерами, и оказались на полосе газона,
по ту сторону которого виднелось ограждение с дежурящими возле него
полицейскими. Преследовавшая нас какофония криков боли, женского
визга и топота тысяч ног вдруг обогатилась новыми звуками. Я на
мгновение обернулся и увидел, как со скрежетом и грохотом, рассыпая
снопы искр, рушится сцена, не выдержавшая навалившегося на нее
груза. В мешанине искореженных металлических ферм промелькнули
кувыркающиеся и хватающиеся за трубы человеческие фигурки, и все
скрыла взвившаяся туча пыли.