Макс и его соратники уже давно отравляли жизнь
психокорректорским салонам, хотя позже я выяснил, что они досаждали
не только им – за определенную мзду было возможно устроить
неприятности кому угодно. Разбитые витрины и распуганные клиенты
всегда были в цене. Возможно, они действовали по заказу и указке
конкурентов, желавших поправить свои дела за счет ухудшения
положения других, не знаю. В любом случае, добровольцы, согласные
принять участие в их акциях, да еще за бесплатно, только
приветствовались.
Поскольку я никогда не делал тайны из своего отношения к
Психокоррекции, то очень скоро оказался в «картотеке» Макса как
потенциальный волонтер. Он уже пару раз подъезжал ко мне с
предложениями, но до сих пор я предпочитал ненавидеть психосалоны
заочно. Однако теперь моему терпению пришел конец.
Да, их пикеты почти всегда заканчивались битьем витрин и
стычками с полицией, но, похоже, именно это мне сейчас и
требовалось…
Первые пятнадцать минут я еще пытался не отставать от остальной
толпы, скандирующей заранее разученные речевки типа:
«Все, от плебеев
До важных шишек -
Вступайте в ряды
Безмозглых Пустышек»!
Или вот такой:
«Свободой своей
Дорожит только трус!
Теперь я – Пустышка,
И этим горжусь»!
Не говоря уже о банальных: «Пустышки – мартышки!» и прочих
подобных словесных плевках. Однако вскоре мое нетренированное горло
охрипло, и я начал скучать. Моя душа требовала более активного
действия. Чтение развернутых над головами транспарантов развлекало
меня недолго. На мой взгляд, лучшим из представленных произведений
было: «Труд сделал из обезьяны человека – Психокоррекция сделает из
него амебу!»
Вообще-то, пикет, собравшийся перед салоном, насчитывал лишь
несколько десятков человек, но грамотное распределение людей по
улице и активная генерация шума создавали впечатление, что
протестующих собралось гораздо больше. Время акции было подобрано
таким образом, чтобы заблокировать в салоне как можно больше
клиентов, основной наплыв которых, как правило, приходился на конец
рабочего дня, когда люди заходили сюда по дороге с работы. И теперь
сквозь стекла закрытых дверей можно было видеть их лица –
раздосадованные и немного испуганные.
Я вдруг подумал, что кто-то из них завтра вполне может занять
мое место в «Юраско», и клокотавшая внутри злость всколыхнулась с
новой силой.