В городе, как и предсказал Стемман,
повыбило немало стекол. Особенно пострадали районы, прилегающие
непосредственно к порту. Если в реальности Карпышева японцы
ограничились скорее демонстрационной атакой, то на этот раз они
действительно пытались уничтожить корабли в гавани. Поэтому счет
жертв шел не на единицы, а на десятки. Причем жертв было бы гораздо
больше, если бы не погреба и не отрытые во дворах по приказу
Руднева щели. Все-таки двенадцать дюймов главного калибра
броненосцев - это гораздо серьезнее, чем восемь дюймов крейсеров
Камимуры.
Флоту тоже досталось несколько
больше, чем в нашей реальности. «Рюрик» получил двенадцатидюймовый
полубронебойный снаряд в батарейную палубу почти на миделе. Пожар,
изрешеченные осколками дефлекторы и вторая труба, перебитая и
перекошенная на вантинах грот-мачта, три поврежденных осколками
пушки, пятеро погибших матросов и одиннадцать человек раненых… Не
приятно, но не критично для корабля в гавани, рядом с доком.
Конечно, мертвых не воскресишь, но котлы не пострадали, машины
тоже.
В итоге, хоть это и звучит цинично по
отношению к погибшим и покалеченным морякам, эффект от этого
попадания был скорее положителен для русских, чем отрицателен.
Теперь «Рюрик» в любом случае надо было ремонтировать, причем под
руководством Карпышева. И если бы японцы могли позже задним числом
выбирать, попадать ему в палубу в тот морозный день или не
попадать, то они скорее предпочли бы промазать.
Кроме этого, на сопках, в местах
ложных батарей, выгорело или было вывалено по полгектара тайги.
Туда теперь водили на экскурсии офицеров с кораблей для того, чтобы
на живом примере показать действие японских фугасов.
В позитиве было девять попаданий в
японские корабли. Хоть они и не нанесли японцам серьезных
повреждения, труба «Адзумы» и пара шестидюймовок на «Ивате» не в
счет, это легко ремонтировалось, но баланс был 9:1 в пользу
русских. Да и сам факт отражения набега радовал. Вот только для
понимающих истинную суть произошедшего, радость эта была со
скрежетом зубовным, и больше всех ими скрипел контр-адмирал
Руднев.
Против ожидания, после того, как в
море отгремели взрывы, он не стал рычать, ругаться, или как-либо
еще проявлять свое неудовольствие. Он молча ушел с сопки, сел в
экипаж и уехал в гостиницу, которая с некоторых пор стала его
постоянным местом дислокации. Единственное приказание, которое он
отдал в тот вечер: "отбой, всем спасибо, на сегодня война
закончилась. Лейтенанта Балка в 18:00 ко мне"…