Я молча смотрела на этих троих людей,
каждый из которых был старше на двадцать лет.
Они все тяжело больны.
Это ненормальный мир, в котором
восемнадцатилетние девушки ненавидят своих родителей.
Это ненормальный мир, в котором
восемнадцатилетние девушки влюбляются в сорокалетних мужчин.
Которые совсем не те, кем
кажутся.
Я стояла и молча смотрела на его
небольшую руку. Руку, подписавшую смертный приговор моему отцу и
моей матери. За то, что они спускались в катакомбы и узнали там
слишком много. То, о чем могли рассказать миру.
И даже не замечала, что плачу.
Безумьем полон этот мир.
Полна безумьем тьма.
Иного объясненья нет –
Я вновь схожу с ума.
– Я тебе рассказывал, что был хиппи,
– начал Шадов.
– Которого мы прекрасно знали, –
прервал его Гоша. – И хорошим человеком, к слову сказать.
– Да пошли вы все! – я не могла это
слышать.
– Он был очень милым и симпатичным
хиппи, – продолжал Гоша. – И при этом двойным агентом. Стучал на
своих в госбезопасность, и своим на госбезопасность. Затем с
помощью влиятельного родственника устроился на хорошую должность (в
двадцать три года-то!) и поменял дреды на форму. И когда… когда мы
с Кешей влипли в нехорошую историю, нас привели к нему. И вчерашний
борец за мир и любовь с легкостью подписал разрешение на
эксперименты с нашей психикой.
– Не так все было, – прошептал Шадов.
– Я спасти вас хотел от самих себя. Вы бы таких дел наворотили…
– Заткнись!
– Затем Вайшнавский накатал
ходатайство о заключении нас под стражу. Дело вполне могло бы
кончиться расстрелом. Якобы мы готовили нечто, подрывающее
безопасность Верены. Но, слава Ктулху, СССР рухнул, – продолжила
Кеша. – Нас отпустили. А в начале девяностых, когда свободней стало
даже в ФСБ, Вайшнавский придумал себе вторую жизнь. Мотоцикл купил,
косуху. Мне так-то все равно, я обиды не держу, ведь прошло столько
лет. Да только не хочу, чтобы предатель и гбшник спал с моей
дочерью.
– А он со мной не спал. Он меня
любил. По-настоящему, – мой голос звучал, как будто издалека.
Родители долго молчали.
Затем Гоша сказал, тщательно подбирая
слова:
– Иней, ты только подумай, как к тебе
будут относиться друзья, однокурсники. Девочка встречается с
сорокалетним мужчиной, у которого темное прошлое. Уму непостижимо.
Содержанка, подстилка – это самые ласковые эпитеты, которые ты
услышишь. Может, лучше станешь лесбиянкой?