Общее настроение передалось и мне. Я
снова ощутила себя толстой и неуклюжей.
Вдруг меня толкнули в спину. Не
удержав равновесия, я упала на колени. И только после этого
обернулась, ожидая увидеть Йеннифер.
На меня смотрела Маша.
– Я люблю Грина. А ты… Ты обманула
меня! Ты спишь в его палатке… Ты – неуклюжая потаскуха, совсем его
не стоишь.
– Ты, что ли, его стоишь, тощая
уродина, – прошипела я, – да он разобьется о твои кости.
– А не пошла бы ты…
Краем глаза я отметила, что на нас
все смотрят. И тут мне мучительно захотелось доказать, что я
сильная, что я умею драться. Даже не драться, а биться за свое
достоинство. Неужели все они думают, что я спала с Гриндерсом? Что
я… девушка не слишком тяжелого поведения?
Мне было всего семнадцать. И хотелось
одного – доказать, доказать всем, что я крутая. Я еще раз
посмотрела на Машу.
И я ударила кулаком это милое лицо,
которое так любила. В первую секунду на нем отразились обида и
изумление, позже – звериная ненависть. И все равно я не смогла
ударить сильно свою Машу, свою дорогую подругу – крови не было.
Но зато она стала зверем, и от удара
ногой в живот я согнулась. Наши не шевелились. Я не могла ждать,
когда боль отступит, я должна была действовать. Наконец-то мной
завладели собственнические инстинкты. Я кинулась на Машу и вырвала
огромный клок волос. От злости мои силы удесятерились. У моей
противницы тоже – она толкнула меня на стол, зачем-то поставленный
в тренировочном зале.
Наши не шевелились.
Я чувствовала угол стола, задыхалась,
но боли не было. Ее и не бывает, когда бьешься безрассудно. Боль
придет позднее, когда прокаченное адреналином тело захочет отдыха.
Я жаждала крови Маши, ее позора и унижения, совершенно забыв о том,
как мы вместе ели пирожные, играли в куклы, обсуждали платья. Я уже
не была собой, став зверем, и бросилась на своего врага, чтобы
растерзать.
Наши не шевелились.
Еще несколько минут мы катались по
полу, вырывая друг у друга волосы. Злоба постепенно отступала… Но
Маша начала меня душить. И я подумала: надо что-то делать. Пора
заканчивать драку. Умирать в семнадцать лет совсем не хочется.
А наши не шевелились.
И тогда я захрипела:
– Стой, дура… Не я твой враг.
Гриндерсу на меня плевать… Йеннифер… Йеннифер…
Машина хватка ослабла, и она подала
мне руку, помогая подняться. Мы вдвоем, не сговариваясь, бросились
на Йенну. Наши руки, ноги и волосы смешались. Мы даже не дрались:
мы просто катались по полу, вцепившись друг в друга ногтями.