– Я не могу быть твоей подругой, Эля,
не из-за Грина, не думай. Я тебе его простила и нашу драку
тоже.
– Так в чем же дело? Почему мы не
можем общаться, пусть не как раньше, но хотя бы изредка встречаться
в кофейне?
– Все изменилось, Элюнь… я теперь
другая. И тебе со мной общаться не стоит. Еще научу плохому.
Я так и не поняла, что изменилось в
Маше, но решила не навязываться, а потом и вовсе забыла о ней. Я
наслаждалась новой жизнью, которая стерла из памяти образы Грина,
Маши, Йеннифер. С Инеем же сблизилась еще сильнее. Отчасти именно
потому, что я перестала общаться с Машей, которую та недолюбливала.
Мы обе жили совершенно обычной жизнью двух молодых девчонок –
ходили в кино, на концерты в пабы, читали взахлеб и ни к чему
особенно не стремились. Казалось, что Шаолинь уже найден, а человек
без лица навсегда ушел в прошлое.
Лишь иногда мне становилось немного
не по себе. Когда играла на флейте в Заповедном лесу, любуясь
Двойными горами. Тогда я чувствовала на своих плечах чей-то
настороженный взгляд. А иногда и видела силуэты. И это было моей
тайной, такой же, как умение раздвигать границы светлых зон. Лишь
Иней могла бы мне поверить, потому что слышала зов мертвых из
Веренского водохранилища. Делиться с кем-либо еще не имело смысла.
Такие уж люди в нашем городе – равнодушные к потустороннему. А
иначе просто с ума сойдешь, если станешь обращать внимание на
разные странности.
Я делала все возможное, чтобы забыть
прошлое. И просто жить.
А потом я встретила Грина в автобусе.
И поняла, что лишь обманывала себя. Мне никогда не вычеркнуть из
памяти этого загадочного человека. За два года Гриндерс почти не
изменился, только стал еще шире в плечах. Казалось, не узнает он во
мне робкую семнадцатилетнюю девочку, подкладывающую ему подарки и
любовные письма. Слабую и неуклюжую. Ту, которую привел к поутри на
Двойные горы. Ту, которую он ударил из всех сил в одно жаркое лето.
Я изменилась довольно сильно – сделала дреды, похудела на восемь
килограммов и даже немного подросла.
Два года я стремилась извинить
Гриндерса, оправдать его поступки. И почти уже не испытывала
ненависти или обиды. Но не учла: простить можно лишь того, кто
искренне просит прощения. Боюсь, бывший ролевик не испытывал
никакой вины. И даже не знал, что был моей первой любовью.