Поэтому, когда я увидела Грина, мое
сердце замерло, но не от любви. А от неудовлетворенного честолюбия.
Я подумала, что не добилась ничего в этой жизни. Я так и не
научилась фехтовать и не стала воином, а значит, не была достойна
своего рыцаря. И я снова ощутила себя слабой и неуклюжей, но теперь
знала, чего хочу: научиться фехтовать. Вот тогда можно было прийти
и плюнуть ему в лицо. Или броситься на шею.
Сидя на противоположном конце
автобуса, Грин не видел меня. Я решила тихонько выйти в среднюю
дверь и сбежать.
И тут я на секунду прикрыла глаза. И
сквозь опущенные ресницы ясно увидела приближающийся белый контур.
Через минуту мы плавно впишемся в светлую зону… Вот и церковь
мерцает серебристо-фиолетовым! Нет! Я не хочу смотреть на Гриндерса
с идиотской улыбочкой. Не хочу, чтобы на считанные минуты лучшие
стороны моей личности вышли на поверхность. Не хочу поддаваться
Свету, потому что только злость меня и хранит…
Остановка. Я бросаюсь к двери,
расталкивая пассажиров. И… со всего размаха грохаюсь на пол с
высоты своих десятисантиметровых каблуков. Нет! Падаю как всегда
прямо на спину. Удивительно, что позвоночник после такого еще цел.
Да, да, я по-прежнему являю собой образец неуклюжести. Хочется
кричать и плакать одновременно.
Я лежу на грязном полу старенького
ПАЗа, сжимая кулаки от злости. Но тут мы все-таки входим в
пространство светлой зоны. Гримаса ненависти на моем лице сменяется
выражением любви ко всему миру.
Я лежу и улыбаюсь, потому что жизнь
кажется полной чудес. И даже не удивляюсь, когда Грин подает мне
руку и помогает подняться.
– Это стало моей работой – спасать
падающих девушек. Каблук не сломала, о прекрасная Элиза?
Я мотаю головой. У меня есть минута,
всего минута до окончания светлой зоны. И я бросаюсь на шею
Гриндерсу, судорожно выдыхая слова:
– Не бросай меня никогда. Я без тебя
схожу с ума. Теряю девочку с флейтой.
– Никогда…
Светлая зона всегда заканчивается так
скоро… И вот мы снова в Верене – обычном городе Средней России. Я
отшатываюсь от бывшего тренера и смотрю на него с деланным
отвращением.
– Эля, надо поговорить. Я должен
сказать тебе правду о поутри. И о нас.
– Какую правду? О том, что ты избил
девушку, почти подростка?
– Выбора не было. Поутри бы нас всех
прикончили, если бы ты открыла рот. Как убили Елену.