Чувствуя, как сердце колотится в ушах, я
понимала, что мне нужно перевести взгляд на него. Только я не
могла. Я боялась того, что увижу в его глазах. Сегодня я уже видела
его после моего чудовищного рассказа. Больше мне не хотелось. И
самое страшное: я ведь ничем не могла ему помочь. Как же я буду
жить, если с ним что-то случится?! И дело даже не в какой-то там
любви! Мою душу жгло осознание того, что трагедия свершается прямо
сейчас, на моих глазах, а я стою в стороне и ничего не делаю. Как
тогда у погребальных костров.
Наконец я решилась посмотреть на хванца. Он сидел на
полу клети у самой решетки, высунув правую руку наружу, и Добронега
обрабатывала его запястье. Вот уж кто не рефлексировал, а
действовал. Я приблизилась почти вплотную к клети и сосредоточила
взгляд на его раненой руке. Добронега уже наложила мазь и
теперь ловко перевязывала запястье.
— Как там? — подала голос я.
Добронега просто покачала головой, а Альгидрас поднял
голову и посмотрел на меня. Я глубоко вздохнула, заставила себя
отвести взгляд от его руки и посмотреть в лицо. Ничего. Я выдержу.
Выдержала же уже сегодня во дворе. И сейчас смогу.
Ко лбу Альгидраса прилипли мокрые пряди, на
переносице были разводы грязи, а нижняя губа кровоточила. То ли он
ее прокусил со своей извечной привычкой кусать губу в моменты
раздумий, то ли его все же избили. Мне очень хотелось узнать, что
еще пострадало, но я не знала, как спросить. А потом посмотрела в
серые глаза, и все вдруг стало неважно. Почему я должна подбирать
слова или думать о последствиях? Возможно, я вижу его в последний
раз.
— Что еще пострадало? — тихо спросила я.
Он не отвел глаз, просто после бесконечно долгого
взгляда помотал головой. Это могло означать как то, что он не
пострадал, так и то, что ничего он мне не скажет. Впрочем,
правильно. Кто я такая? Я усмехнулась и уже собралась обратиться с
тем же вопросом к матери Радима, когда заметила какую-то
странность. Альгидрас по-прежнему смотрел прямо мне в глаза, и
взгляд его был таким, словно он то ли пытался что-то понять для
себя, то ли что-то мне сказать. Вот только что?
Я нахмурилась и помотала головой, давая понять, что
не понимаю, чего он хочет. Альгидрас покусал нижнюю губу, и та
начала кровоточить сильнее.
— Кровь, — не удержалась я.
— Пустое, — ответил он, по-прежнему глядя мне
в глаза.