Дверь открылась, и из автомобиля вышел мужчина. Волосы его тронула седина, смуглое лицо украшали мелкие морщины. На вид ему можно было дать немало лет, но и стариком я бы его не назвал. Что-то в нем оставалось от молодого охотника, которым он, вероятно, и был много лет назад…
Он стоял и смотрел на меня. То ли слишком много ненависти скопилось в моих глазах, то ли обиды, то ли еще чего, но мужчина вдруг кивнул на пассажирское сиденье:
– Садись.
* * *
Я вернулся домой поздно. Виталька смотрел футбол. Алка мыла окна в зале. Шторы валялись на полу.
– Где был? – спросила Алка. Она напевала что-то себе под нос и газетными комками с упоением рисовала энергичные круги на стекле. – Я шторы замочу, а ты завтра их прополоскай и повесь.
Я прилег на диван. По телевизору шел первый тайм, а значит, Виталика еще «не будет» около часа. Меня спорт не интересовал, как болельщика. Вообще, он меня никак не интересовал. В детстве мы играли во дворе, но я это делал от скуки и для самоутверждения среди мальчишек, а не из-за самой игры. Хотя у меня хорошо получалось. Дворовый футбол и подарил мне первого друга.
…С Алкой я познакомился следом. Она шла со школы и ревела во весь голос.
– Эй! – не выдержав ее рыданий, я окликнул девчонку. Как обычно, я сидел на дереве возле школы и смотрел в окно. А Алка, очевидно, решила пореветь в обнимку с моим деревом и не давала мне сосредоточиться на том, что я видел в окнах. На доске были записаны условия задачи, и, четвертый по счету ученик мялся с ответом. Я мысленно задачу решил, но у меня имелось два способа решения. И теперь я ждал, с интересом наблюдая, какое же из них окажется наиболее рациональным.
– Ты зачем там сидишь? – подняла она голову.
– А ты зачем тут ревешь? – переспросил я.
– У меня три двойки сегодня, – поделилась она своим горем.
Я присвистнул, словно выражая сочувствие. На самом деле я выказал удивление. Такая с виду прилежная девочка, и три двойки, да еще и за один день, где уроков-то было не больше четырех.
– Домой боюсь идти. Убьют, – продолжила она.
– Тогда пошли ко мне! – не раздумывая, я протянул ей руку помощи.
Алка кивнула и перестала реветь. Я спрыгнул с дерева, и мы пошли. По дороге я узнал, что учиться ей очень тяжело, она не успевает, а дома за это постоянно наказывают. Алка очень искренне сетовала на свою тупость.