Но драки не случилось. Послышался гул,
исходивший откуда-то из глубины. Затем погас свет и задрожала
земля. Пол в баре задрожал и заходил ходуном. Задребезжала посуда,
бутылки на полках. Так продолжалось минуту, пока сильный толчок под
ногами не сотряс пол. Все стоя́щие клиенты бара рухнули на пол, как
подкошенные, включая Грешника. Послышался звон разбитого стекла,
опрокидывающейся мебели, и отборнейший русский мат. Особо одарённые
включили фонари, оценивая ситуацию. Среди них присутствовал и
владелец бара собственной персоной Вал.
— Так, всем спокойно! Это
землетрясение! Буря скоро закончится! — прокричал Вал в темноту,
где полупьяные сталкеры приходили в себя после ощутимой
встряски.
— Явился, барин! — пробормотал тихо
Грешник, подымаясь на ноги с пола. Его здорово приложило затылком,
как говорится, «фейсомоф тейбл». В темноте совсем рядом шевелились
бойцы «Чести».
«Попил вискаря», — подумал он с
сожалением, пытаясь прийти в себя. Относительно хорошее настроение
улетучилось вместе с пролитым пойлом.
Потирая голову, он подсветил
зажигалкой, куда идти, и направился в комнату, располагавшуюся в
задней части бара. Трезвый и немного потерянный из-за коварного
удара в затылочную область. С трудом открыв дверь в темноте, он
повалился на топчан, как есть не раздеваясь.
2.
Но заснуть в эту ночь у Греха не
вышло. Из головы не шёл труп с запиской в руке.
Грешник поднялся с топчана. Нажал на
выключатель, проверяя наличие света. Свет, к вящему удивлению,
зажёгся. Видимо, барыга расстарался, подключил резервное
электричество от генераторов. И правда, иначе откуда взялось это
непрерывное тарахтение. Наёмник вытер глаза кулаком, поморгал,
затем взглянул на себя в зеркало. Лицо как лицо. Пару шрамов,
морщины, вечная щетина, которую периодически соскабливал ножом.
Короткая ёжиком стрижка. Скуластый подбородок. Интересно, с таким
фейсом подцепил бы он красотку на Крещатике? Эх, хрен там, если
рожа типичного бродяги Зоны.
Только найм принадлежал в довесок
Синдикату, полузакрытой группировке со своими принципами и уставом.
К сожалению, его дела в Синдикате шли то шатко, то валко за
последний год. Времена менялись. Заказы и контракты стали реже, а
работа осталась прежней. Перспективы? Ты по-прежнему мог сдохнуть в
любой момент. Или от пули, или от неизвестной дряни, или от цирроза
печени. Ещё бы, так не пить. По две недели маяться бездельем. Уже
давно Грешник понемногу приходил к мысли, что нужно завязывать с
наёмничеством. Полевой командир, лейтенант отряда, теперь уже
бывший, он смотрел на вещи глобальнее, чем остальные руководители.
Группировка нуждалась в серьёзных переменах. Не только в
организационных вопросах, но и в психологическом плане. Если раньше
Синдикат всегда отличался железной дисциплиной, сплочённым
коллективом, где каждый боец чувствовал себя частью системы, то
сегодня он представлял сборище убийц и подонков с оружием. Понятие
«чести наёмника» перестало существовать в природе. Культ денег стал
править людскими умами.