– Подожди, – прошу я, – Наилия нужно
предупредить. И Флавия.
Мудрец останавливается в дверях, а я
вешаю гарнитуру на ухо. Номер генерала вшит в память устройства, и вызвать его
можно двойным нажатием на кнопку.
– Наилий, – зову по имени, забыв про
обращение «Ваше Превосходство» при посторонних, – я хочу сходить в гости к
Поэтессе. К закрытию штаба успею вернуться.
Жалею, что не ощущаю через телефон
фантомных запахов и не могу прочитать генерала. В каком он настроении? Просто
откажет или причину придумает?
– Ты закончила на сегодня?
И про дисциплину я тоже забываю.
Рабочий день у всех одинаков, даже у любовниц генералов. Мне бы повиниться и
отменить встречу, но Поэтесса нетерпеливо ждет, и я уже настроилась на
разговор. Стыдно. Сбегаю с работы в первый же день. Как после такого относиться
ко мне серьезно? И оправдание искать некрасиво, поэтому я признаюсь:
– Да, разошлись все с совещания.
– Хорошо, тогда я тебя от Публия
заберу. Вы же к нему идете?
Теряюсь от покладистости Наилия.
Бормочу в ответ «хорошо» и слышу от него «отбой». Осталось предупредить Флавия,
и он ничего не имеет против.
Из штаба дохожу до медицинского
центра в полусне, почти не слушая болтовню Поэтессы. Ощущение неправильности
или надвигающейся беды не отпускает. Паранойя, как она есть.
Лифт поднимает нас под крышу. У
Публия не свой этаж, как у Наилия, а небольшая квартира под шпилем здания. Фойе
с панорамным круговым остеклением. Если подойти близко, то кажется, что висишь
в воздухе, а город лежит под ногами. Почти неразличимый в сумерках, словно
кто-то пролил на Равэнну синюю краску, испачкав дома, улицы и автомобили.
Только желтые вспышки фар и красные капли габаритных огней текут по асфальту.
– Красиво, правда? – шепчет Поэтесса.
– Иногда полдня здесь стою. Если прищуриться, то можно поверить, что город
живой сам по себе. И под его прозрачным панцирем видно, как кровь течет по
венам. Он никогда не спит и питается цзы’дарийцами. Проглатывает их и
переваривает, гоняя по артериям улиц. И вырваться невозможно.
– Предсказывала что-то недавно? –
спрашиваю, поймав настроение мудреца.
– Да, – хмурится она, – но потом. Я
такой пирог испекла с яблоками и корицей, съешь целиком и точно растолстеешь,
обещаю.
Куда мне, но я не спорю. Квартира
встречает холодным сквозняком работающей климат-системы. Вкусы у Наилия и Публия на темные и
квадратные интерьеры совпадают, разве что у врача диваны обиты светлой кожей и
не так много металла в отделке. Кухню нахожу по аромату свежей выпечки.
Поэтесса усаживает меня за стол и взахлеб рассказывает, что квартиру строили
уже после того, как центр начал работать. Наилию не понравилось, что глава его
медицинской службы часто спит по ночам в ординаторской, приглядывая за тяжелым
пациентом или в ожидании транспортника с ранеными. Жертвует собственным
комфортом, чтобы не терять время на поездку за город в особняк генерала и
обратно до медцентра. Публий и сейчас не часто спит в своей постели и вообще
редко здесь появляется, поэтому мудрецу скучно, и она безумно рада меня
видеть.