Приют изгоев - страница 11
Батен взмахнул было руками, пытаясь восстановить равновесие или удержаться, но, не найдя точки опоры, ткнулся головой прямо в недочищенное им отверстие. Плечи вроде бы и могли бы помешать, но им помогли молодецким нажимом и Батен с ужасом осознал, что уже летит в никуда, тут же ударился о почти вертикальную, но все же имеющую какой-то наклон стену Обрыва, проехал вдоль нее, скользя по свежему слою дерьма и помоев, раздирая одежду о торчащие на дне дерьмового потока камни, попытался уцепиться рукой за подвернувшийся извитой стебель скального растения ― рывок чуть не выдернул ему руку, а стебель тут же порвался, но Батен успел развернуться ногами вперед и все же несколько затормозить падение, ― и, снова ускоряясь, заскользил дальше вниз, словно на «махрийских горках», пока не плюхнулся в чавкнувшую от удара зловонную жижу.
Он окунулся в жижу с головой, успев подумать с отстраненным ужасом: «О Небеса, утонуть в дерьме! Что за превратности судьбы...» и едва сумев задержать дыхание, и стал погружаться в неё, бессильно барахтаясь (было до странного тесно – руки не раскинешь), пока ноги его коснулись твердого, от которого он попытался оттолкнуться, оскользнулся и, едва преодолев вязкое сопротивление жижи, выбросил вверх руки.
И тут кто-то или что-то схватил его за запястья, выдернул из дерьма, и Батен, ничего уже не чувствуя, упал на камни и потерял сознание.
2. ЗА КРАЕМ
Очнулся он ― или, вернее сказать, очухался нескоро. То есть, он, конечно, чувствовал, что его тормошат, слышал недовольные голоса (даже различал знакомые слова, по большей части матерные), отстранено ощущал, что его куда-то тащат, стаскивают с него обрывки одежды, обливают водой. Но при всем том Батен был совершенно безучастен к происходящему с ним и вокруг него. Вернее, с его телом и где-то там… В голове не было ни одной мысли, в теле сил, и он просто позволял обращаться с собой, как с бесчувственной куклой.
Понял он, что жив, только когда опустились сумерки.
Стало прохладно. Била дрожь. Он открыл глаза и увидел себя лежащим нагишом на выстланном сухой травой полу небольшой, размером не более двадцати квадратных ярдов, пещеры, приспособленной, похоже, под временное жилище. Под ним было несколько стеганых одеял, накрыт он был таким же одеялом, рядом стояли плетенные короба с какими-то припасами и два больших кувшина, закупоренных вместо крышек початками незнакомого растения. Неподалеку, на невысоком плоском камне, находилась не то масляная лампа, не то своеобразная жаровня ― предмет был похож и на то, и на другое: сверху на нем горел толстый фитиль, освещающий низкие своды, а над фитилем крепился на специальной подставке пузатый чайник вполне привычной формы.