Новобранцы, сплошь деревенские парни, из своих избенок дальше,
чем за околицу, не выходившие, готовы были поверить любым байкам о
столь отдаленных от их родных деревень местах, о которых только и
слыхали, что в детских страшилках. А тут вот оно ― Обрыв, Край
Земли, за которым уже ничего нет, а одна только пустота до самого
Великого Океана.
Не таков был Батен. Прислушиваясь краем уха к разговору, он
оглядывался вокруг, впрочем, с не меньшим, чем остальные,
интересом, но ничего необычного пока не видел: те же поля, луга с
редкими рощицами, каких в Империи множество везде ― от Жуткой
Пустыни до Северного Пограничья, от Махрии и Чифанды ― досюда, до
Обрыва. До Края Земли.
Сзади, где-то на расстоянии полумили, парные запряжки огромных
горбатых волов тащили за собой на повозках связки стволов
деревьев.
― Это тоже для Ограды? ― спросил Батен, показав на обоз.
― Нет, это для рыбоедов, ― ответил старик не очень, как Батену
показалось, охотно. ― Для Ограды здесь рубят, а рыбоедам отборный
лес возят, из самого Серебряного бора.
― Зачем? ― Батен был удивлен. Он читал о поморниках или, как их
здесь называли, рыбоедах ― диком, отсталом племени варваров,
столетия назад оттесненном Империей к Краю Земли, а потом и вовсе
изгнанного за Край, где это несчастное нищее племя так и жило в
пещерах по всему Обрыву, влача жалкое существование, питаясь
отбросами, падалью, рыбой да тем, что удавалось украсть. Ещё
поморники вели меновую торговлю с имперскими купцами, отдавая за
безделушки и тряпье бесценный морской шелк и жемчуг и, кажется, ни
о чем так не мечтали, как только выбраться из сырых нор, куда их
загнали воины Императора Расаласа Десятого, и пройти по просторам
Империи, неся страх и разорение городам и усадьбам богатого
государства...
И вот, надо же ― им, оказывается, продают отборный корабельный
лес! Зачем? Не пещеры же отапливать…
― А кто их знает зачем, ― ответил старый солдат. ― Может, мостки
себе строить от пещеры к пещере, подпорки там ставить...
― Из мачтового леса? ― вновь выразил сомнение Батен, но инвалид
не ответил и замолчал вовсе.
Сосны расступились, дорога вышла на широкое поле, за которым,
отдаленная на две мили, возвышалась Ограда. Она и сейчас, на
расстоянии, казалась высокой, когда же отряд подъехал ближе,
пришлось задирать головы, чтобы разглядеть на вышках имперские
вымпелы.