— Плавать-то умеешь? — с сомнением спросил один.
Батен заверил, что умеет. Парень вежливо поверил. Звали его
Кратерис, а второго — Форнакс, и были они действительно братьями.
Девочка по имени Эйли родственницей им не была. На ушки ее
отправила мать, и Батен не стал расспрашивать, что тому было
причиной: вспомнил рассказ Груса о том, что мальчишкой его
отправили на ушки за прожженные штаны.
— Сюда садись, — указал Кратерис Батену. — А ты, сюда, Эйли.
Батен забрался в утлую лодочку и взял в руки весло. Кратерис
посмотрел на него недоверчиво, но возражать не стал.
Хлипкая лодочка оказалась довольно быстрым средством для
передвижения. Батен не успел приноровиться к веслу, а они уже
далеко ушли по широкому каналу, ведущему прямиком в открытое
море.
Море здесь было, против ожидания Батена, зеленым и совсем
неглубоким. Их плоскодонной лодке вовсе не нужен был глубокий
фарватер, и Кратерис повел курс напрямик, минуя горбы наносных
мелей и бурые от накатывающихся волн камни. Лодочку тащил в сторону
моря отлив, а Кратерис поправлял ее движение вдоль стены Обрыва,
который здесь назывался просто Стеной. Кратерис ловко пользовался
приливно-отливными течениями, что выдавало в нем опытного моряка.
Позже Батен узнал, что братья оказались на ушках, чтобы
расплатиться хоть с частью долгов, пока купленная ими шхуна
достраивались, а точнее, ремонтировалась на верфи.
Батен первое время не столько греб, сколько балансировал,
пытаясь удержать равновесие на утлой скорлупке. Кратерис
посматривал на него порой через плечо, но от замечаний
воздерживался; похоже, уроженцев Плато он считал и вовсе ни на что
не годными, и Батен его приятно разочаровывал.
— Ничего, — один раз сказал он. — Немного поучишься — человеком
станешь.
Батен не ответил.
Час спустя, когда у Батена уже начали отваливаться руки, они
остановились возле небольшого скального островка, на котором
прилепился одинокий домишко.
— На причале сказали, есть договоренность, что здесь покормят, —
проинформировал их Кратерис. Он ловко вставал и выпрыгнул из лодки
на мелководье, где было чуть глубже, чем по колено, посмотрел на
Эйли и Батена: — Устали?
— Немножко, — сказала живо Эйли. — Я еще никогда так далеко не
уезжала от дома.
Батен молча снимал с рук тонкие шелковые перчатки, которыми
предусмотрительно снабдила его еще мама Корви. Только благодаря им
он не натер руки о весло — ладони у него, конечно, не были нежными,
как у барышни, но грести так долго он не привык. У Эйли тоже были
такие перчатки, хотя Батен сразу обратил внимание, что для нее
гребля была более привычным занятием.