― Ты не очень-то там ползай, ― услышал он однажды у себя за
спиной голос. ― Упадешь, так пока до дна долетишь состариться
успеешь.
Батен обернулся и встал на ноги. Говоривший, мальчишка-недоросль
явно из местных, стоял шагах в десяти и смотрел на Батена
равнодушно, без злобы, но и без особенной приязни. Точно так же он
мог рассматривать, например, какую-нибудь диковинную тварюжку.
― Ты, говорю, тут у Края не очень-то ходи, ― вновь заговорил
мальчишка. — Не мое дело с советами лезть, но ты бы поостерегся.
Скинут тебя с Обрыва ― костей не соберешь, а даже если зацепишься
за что по дороге, все равно наверх подняться не дадут ― обзовут
рыбоедом и вся недолга, а рыбоедам, сам знаешь, в Империю хода нет.
Доказывай потом, что ты благородный, да кто тебя слушать будет.
Это были первые нормальные человеческие слова, с которыми
обратились к нему на заставе. До сих пор Батен слышал только
приказы, насмешки и оскорбления.
― Спасибо за совет, ― ответил он настороженно.
― Да мне что, ― паренек пожал плечами. Он оглянулся на
проходящих в отдалении людей. ― Я-то через неделю отсюда уезжаю. В
юнкерское училище. Отец говорит, нас, краевых дворян, там не любят
и издеваться будут смертельно. ― Он помолчал и выжидающе поглядел
на Батена.
Тот не ответил. Просто не знал, что сказать: сам он с краевиками
до ссылки не сталкивался. А слухи... Мало ли что говорит.
Недоросль, не дождавшись ответа, сказал спокойно и
рассудительно:
― Надо или не обращать на издевательства внимания, или драться ―
хоть бы и одному против всех. Так?
― Драться, ― усмехнулся Батен. ― Задавят массой.
― Значит, драться не надо, ― рассудил парень.
Батен вдруг понял, что этот парень смотрит на него свысока. И
это надменное небрежение вызвало в нем приступ раздражения. Ишь ты,
выискался учитель. Какой-то неизвестный сопляк-недоросль,
деревенщина приграничная.
― Как тебя зовут? ― напряженно спросил он.
― Аламак Менкар, ― спокойно ответил парень и, помолчав, добавил:
― Если хочешь, я передам твое письмо. Надежнее будет, чем отсюда
так посылать.
От неожиданного предложения Батен даже онемел.
― Мне… некому писать, ― помедлив, ответил он.
― Бывает, ― легко согласился парень. Он еще раз оглянулся. Вдруг
― сразу ― его лицо изменилось, невозмутимость покинула парня,
уступив место порывистому возбуждению: ― Хочешь очень хороший
совет? ― чуть не шепотом сказал он. ― Очень хороший.