– Ты заставил меня поверить, что умер! – прошептала я, безрезультатно пытаясь преодолеть слезы. Это было выше моих возможностей, тело до сих пор дрожало от вида мертвого Конрада на моих коленях.
– Но я жив, – пожал плечами тот. Лицо его вновь не выражало ни единой эмоции, но взгляд казался пронзительнее, чем когда бы то ни было.
Я указала подбородком в лужу ненастоящей крови на полу и ахнула от не менее шокирующей догадки:
– Он ведь мог стрелять в голову, Конрад! Мог вышибить нахрен тебе мозги, понимаешь?!
– Не мог, – без капли сомнений качнул голову этот чересчур самоуверенный мужчина, – Майер романтик. Начитался книг и хотел «дуэли» один на один. Даже охрану не позвал. Убить пулей в сердце – как прозаично и глупо. Очень в его стиле, – он укоризненно сощурил глаза, в них блеснул недобрый и холодный блеск. – Если бы не твое неуместное геройство, Майер был бы жив и сел бы в тюрьму на всю жизнь. А теперь просто мертв, что совершенно меня не радует! Я хотел бы устроить ему долгую и незабываемую жизнь в тюрьме за то видео, что он прислал мне сегодня…
Задумавшись на мгновение, я отвела взгляд к потолку, откидывая мысли пристрелить Конрада на месте. Если этого человека кто-то и убьет, то это буду только я! И никто другой.
– То есть, это был план, – догадалась я, и Конрад кивнул.
– Естественно, – он снова сделал шаг вперед, но я вытянула руку и нахмурилась. Мне нужны были ответы. – Шпионы Майера в «Шульц Индастрис» давно были под моим личным контролем. Я давал им ту информацию, что мне была выгодна. И когда ты застряла у него, стало ясно: единственный способ заставить Майера действовать быстрее – дать ему то, о чем он мечтает.
– Банкротство и суд? – догадалась я.
– Именно, – подтвердил мужчина, не переставая осматривать меня снова и снова. Будто что-то искал или не мог насмотреться. – Майер активно пытался испортить партию новых смартфонов. Он искренне верил, что твоя липовая беременность и ваше замужество заставит меня отвлечься от работы и не заметить, как кто-то пытается заметить чипы в телефонах. – Конрад фыркнул и закатил глаза. Обычный человеческий жест в исполнении Шульца выглядел странно, выдавая его истинные чувства – нервозность.
– И зачем все это было? Зачем эта кровь… – мне с трудом удавалось делать голос серьезным и строгим, он все чаще срывался на писк. Сердце вырвалось из груди, грозя свести меня в могилу, а голова предательски кружилась.