Непроизвольно глаза мои наполнились слезами, а от сдержанных рыданий нижняя губа предательски затряслась. «Что с тобой, Браун!» – одернул меня внутренний голос, и я не сразу нашла ответ. А все потому, что Конрад был прав. Несмотря на план и подготовку, приходя сюда, Шульц не имел точных гарантий, что выберется живым. Мужчина вообще не имел ничего, кроме бронежилета, пакета с краской и своей тотальной уверенности. Он превозносил меня… Выше всего того, что имел. Выше себя самого!
– Мне жаль, что я выстрелила в тебя, – сорвавшийся голос больше походил на хрипение, а глаза Конрада прожигали во мне дыру. – Ты виноват, что выпустил родителей, но… все это было слишком. Не было дня, чтобы я не жалела об этом.
– На твоем месте я бы сделал так же, – хмыкнул мужчина, удивив меня не на шутку.
– Выстрелил бы в меня? – с сарказмом переспросила я, склонив голову набок.
– Выстрелил бы в себя, – поправил он, коснувшись пальцами моего бедра. Электрические импульсы ударили в самый позвоночник, в глазах замерцали разноцветные звезды. – Я слишком люблю тебя, чтобы отпустить. А ты слишком любишь свободу, чтобы следовать моим правилам.
– И что же тогда делать? – внутри поселилось странное отчаянье. Конрад понимал так же четко, как и я: нам не быть вместе. Мы существовали в разных реальностях, которые никогда не должны были соприкоснуться. И прежде чем он ответил, обрубив все на корню, я обреченно добавила, вспоминая странные дни в «Бермудском треугольнике» Майера. – Знаешь, там была сладкая вата… Порой это бесило, а порой… Придавало сил. Я чувствовала, будто однажды найду выход. Это как лучик света в кромешной тьме…
– Может, она зря находилась под твоим окном?
Я кратко кивнула, одновременно пожимая плечами, пока вдруг не замерла в изумлении, поднимая на Шульца взгляд:
– Но… Я не говорила про то, что вагончик стоял под окном! О, нет… Боги, Конрад!
Он ничего не ответил, будто и так выболтал слишком много. Его красноречию сегодня можно было позавидовать! Этого и не требовалось, ведь взволнованное сознание додумало все само, задыхаясь от переполняющих изнутри чувств.
– Это… – голос предательски срывался, тело потряхивало. Благо за спиной располагалась каменная стена, на которую смело можно было облокотиться. А впереди был Конрад – нечто более устойчивое и крепкое, чем самый прочный бриллиант. – Это был… ты?