Мир мой пошатнулся. Кровь отлила от головы куда-то в ноги, заставляя вспыхнуть бешеную мигрень.
– Подозрения? – рявкнул Конрад. – Я жду только точных данных. Выясни.
А затем Конрад нажал отбой и вышел из ванной, ударяясь о мой стеклянный взгляд.
Он просто стоял там, в проходе, как закостеневшая статуя, с расширенными глазами и напряженным до невозможности телом. Из одежды на Конраде было лишь бело крохотное полотенце вокруг бедер, открывающее вид на его шикарное натренированное тело. Только сейчас мне было совершенно не до этого.
Что-то странное и эфемерное снова и снова безостановочно било меня по телу изнутри острыми иглами, заставляя колени подкоситься от ужасного, душераздирающего чувства всепоглощающего на своем пути ужаса. Зажав рот рукой, я приглушила крик, а затем выставила палец вперед, призывая его молчать.
«Ни слова!» – молила я одними лишь глазами. «Только попробуй начать врать и оправдываться!»
– Ты, – каждая буква давалась с таким адским трудом, будто я заново училась английскому языку. Будто каждую из них нужно было сперва высечь из камня, – выпустил моих родителей? Это действительно так?
Я хотела быть взрослой и мудрой, деловой и серьезной. Но голос сошел на писк, задрожал, поник. Меня трясло, водило из стороны в сторону. Я была, как сорванный осенний листок, траекторию падения которого определяет настроение ветра. Именно так, не понимая происходящего, я оказалась снова около Его постели, упав ягодицами на самый ее край, просто в поисках «почвы под ногами».
– Эмми… – Конрад ожил спустя целую вечность, следя за мной, не моргая. Отряхнувшись, он медленно двинулся ко мне, но я тут же выставила между нами черту в виде вытянутой руки. Коснись он меня – просто сойду с ума. Здесь и сейчас. Шульц поднял руки, сдаваясь, и замер посередине комнаты, выпалив на вдохе: – Тебе не следовало этого слышать. Не сейчас. Не в таком состоянии.
«Мне ничего не стоило знать. Я ведь домашнее животное, не так ли? – догадалась, отводя взгляд к полу. – Теперь я не позволю Конраду молчать! Когда речь идет о МОЕЙ жизни и о МОЕЙ семье!»
Вытерев скупую слезу дрожащим пальцем, я попыталась сделать вдох. Легкие свело, и на это ушла добрая часть сил.
– Зачем? – холодно и резко выпалила я, хлюпая носом.
– Детка… – прошептал он надрывно, и тело мое покрылось мурашками.