Я поморщилась, словно от удара. Как же мерзко это звучало теперь, будто произносил это совершенно другой человек. Совершенно чужой и незнакомый. Гнусный обманщик!
– Замолчи, – прорычала я, сжимая пальцами одеяло, запуская в него свои ноготки. Ткань тут же порвалась, но было плевать. Это заботило сейчас меньше всего. – Просто ответь. Хоть, мать его раз, просто ответь!
Меня трясло, бросало из жара в холод. Единственный человек, ставший для меня примером и образцом восхищения, предал. Гадко, до одури. Нагло и беспринципно! Как мошенник, а не самый близкий и родной человек, коим я его опрометчиво считала.
– Я не хотел тебя терять, – глухо отозвался мужчина, и я резко подняла на него взгляд в полном непонимании того, как мой вопрос и его ответ вообще связаны между собой? Сейчас мужчина выглядел пустым, вымотанным, слова давались ему с трудом. Но я, быть честной, совершенно его не жалела. Я хотела его боли и страданий, хоть и понимала: подобное Конраду просто недоступно. Он не умеет любить. – Это был бы отличный рычаг давления, заставляющий тебя обратиться ко мне за помощью. Но… Все вышло из-под контроля, и они оказались полностью свободны. Из-за некомпетентности некоторых сотрудников мне пришлось устроить ревизию охраны.
Я смотрела на Конрада Шульца в полном ужасе, совершенно не представляя, что теперь он мог сделать хуже этого? Где эта грань «за» полным дном? И тут меня как обухом по голове ударило, заставляя зажать рот рукой.
– Оу… – хрипло проронила я, вспоминая смерть Натали. Уверенность босса, дескать, именно меня ищет убийца подруги, и его тотальное нежелание разглашать имя этого человека – моего отца, Джека Брауна. – Оу… – снова сорвалось с губ от воспоминаний о смерти матери.
«Он выпустил ее сам и убил, когда она почти признала Конрада!»
«Он спасал не меня, – ужаснулась я еще больше, хотя казалось уже худшее давно позади. – Он спасал свою репутацию! Вот и все. Не было никакой заботы. Не бы-ло».
Конрад смотрел на меня с мольбой, грудь его бешено вздымалась. Я истерически засмеялась от мысли: он действительно решил, что такое можно простить? Не в этой жизни, не мне!
– Прошу… – совалось с его губ, и он сделал шаг вперед, протянув ко мне свою ладонь. Я отшатнулась от нее, как от прямого огня, а Конрад поморщился. – Это сложно, но когда-нибудь ты поймешь, почему я это сделал. И что не желал всей той гребаной каши, что заварилась потом по моей вине! – Мужчина помолчал немного, ожидая от меня какой-то реакции, а когда не получил ее, сжал кулаки до хруста суставов и выплюнул сквозь стиснутые зубы: – Все будет исправлено. На это брошены огромные усилия тысяч людей.