Угощение подавали в глиняных мисках.
Вилок не имелось, а ложки были деревянными. Да и теми почти не
пользовались – ели руками. Антон – тоже. Каждый орк, включая
женщин, носил на поясе нож, которым и разделывал угощение. Запивали
еду каким-то мутным напитком из ягод. На вкус тот оказался неплох.
Кисленький, прохладный – видимо, из погреба достали – он хорошо
утолял жажду и пощипывал язык. Градус в нем имелся, что Антон
вскоре почувствовал. Придя в благодушное настроение, он подозвал
старосту и принялся расспрашивать. Нулорк бойко переводила. И вот
тут пограничника ждал облом. Именно так можно было расценить его
впечатление от услышанного.
Он находился не в СССР. Староста о
такой стране никогда не слышал, что было невероятно. На Земле о
Советском Союзе знали даже полярные медведи. Предположение,
заставившее Антона вздрогнуть, немедленно подтвердилось. Мир, в
котором он оказался, носил имя Нимей (слова «планета» орк не знал),
а государство – Рум. Во главе его стоял король Архиль. Деревня,
которую Антон защитил, звалась Гаць, и находилась она в лофстве
Горсей. Это все, что смог поведать староста. Цепляясь за последнюю
надежду, Антон расспросил его об окружающем мире. Тут надежда
рухнула окончательно. Бой с дезертирами случился весной, в Нимее
заканчивалось лето. Названия времен года, конечно, могли быть
другими, но что делать с копнами сена, которые видел Антон? Откуда
они весной? А встреченный им выводок волчат? Те появляются только
летом – это Антон знал от охотников. Он спросил, слышали ли здесь о
людях, которые приходят из других миров? Староста ответил, что
такое бывало, но очень давно. В подтверждение ткнул в Нулорк,
объяснив, что девочка и ее «бапця» – потомки пришлых. Потому и язык
их знают. В семьях его хранят, как реликвию. Возвращались ли
пришлые обратно в свои миры? Староста сказал: «Нет!», и вновь
указал на Нулорк. Пришлые оставались в Нимее. Заводили здесь семьи,
рожали детей. К пришлым и их потомкам отношение почтительное. Они
много знают и умеют. Иметь такого в селении – великая честь.
Особенно, если гость – иль. При этих словах староста встал и
поклонился Антону.
Пограничник не стал спрашивать, кто
такой этот «иль». На него накатила тоска. Недавняя печаль о карьере
казалась смешной. Будущего у него нет. Он никогда более не увидит
отца и сестру, друзей-товарищей. Даже грозное командование,
которого он ранее боялся, осталось на Земле. Сейчас Антон готов был
сесть на «губу», быть разжалованным в рядовые, исключенным из
кандидатов в члены КПСС и ВЛКСМ – лишь бы вернуться домой. Однако
приносить эти жертвы было некому.