Кто-то дернул меня за рукав, я оглянулась и увидела маленькую, лет пяти, девочку. Она посмотрела на меня ангельскими голубыми глазами и протянула калейдоскоп.
– Возьми, – сказала она настойчиво.
– Посмотреть? – спросила я, немного теряясь.
У детей бывает такой взгляд, будто сквозь из зрачки на тебя смотрит сам Творец, само небо, сама Твоя Совесть. А тебе ведь всегда есть, что от нее скрывать. Это был такой взгляд, и мне не хотелось затягивать общение. Я послушно взяла калейдоскоп и прильнула к глазку.
Цветные осколки в призме зеркального колодца были похожи на таинственного инопланетного ежа. Я поворачивала трубку, и еж менял окраску. Поворот. Поворот. Еле слышный стеклянный звук.
В детстве я любила такое.
Когда я вернулась в реал, девочки рядом не было.
Задев меня чемоданом, мимо протиснулся толстый мужик. Следом к выходу пробиралась толстая старуха в шляпке и каракулевой шубе и огромной тележкой на колесах.
Девочки среди них не было. Но, возможно, она вернулась в вагон. Поезд остановился, все начали выходить. И я – тоже.
Влажный ветер дохнул в лицо.
Мишка и Анечка с весельем – такое, знаете? – веселье «на следующее утро» – кинулись меня обнимать.
– Привет, Ритка! – Анечка прильнула к моей щеке.
– Исхудала! Привет! Одни глаза! – Мишка обнял и по-медвежьи хрустнул мной.
– Идем? – Анечка повернулась плечом к выходу.
– Погодите. Мне надо дождаться девочку, – сказала я, показывая калейдоскоп. – Мне нужно вернуть ей игрушку.
– А-а. Хорошо.
Мы стали ждать. Снег валил крупными белыми хлопьями и щекотал нос. Пассажиры выходили один за другим, но девочки не было.
– А ты – в командировку? Или так? – спросила Анечка.
– И так, и так, – сказала я. – Устроилась в глянец. Пишу статью про художников. Меня интересуют особые случаи. Психи. Необычные истории. Самоубийцы, извращенцы. Скандалы.
– Тебе повезло, – пробасила Анечка. – Сейчас мы пойдем к человечку, который знает кучу таких художников.
– Реально? – удивилась я своему везению. – Класс!
– Да! Реально. – Анечка уверенно кивнула. – Это невероятный проект. Напиши обязательно.
– А в чем суть?
Мишка рассказал более подробно:
– Художники там рисуют какие-то знаки, они не знают целого. Целое будет составляться из фрагментов. И тот, кто будет составлять, тоже ничего не знает.
– Интересно.
Последний пассажир покинул вагон. Проводник вопросительно посмотрел на нас.