Джованна поднимала брызги, зачерпывая
руками воду, казалось, у нее на мгновение вырастают хрустальные,
тонкие и блестящие крылья. Валентин нырнул под воду и, схватив ее
за ноги, приподнял над водой. Она взвизгнула, выскользнула рыбкой
из его рук и нырнула обратно в воду с головой. Валентин растерялся,
и этого мгновения было достаточно, чтобы она под водой лишила его
опоры. Он упал в воду под хохот братьев.
Лицо Джованны с каплями воды,
ползущими по лицу, падающими с черных ресниц… Она смеялась,
улыбалась, источала солнце каждым движением.
Марко смотрел на своих друзей с
любовью и легкой завистью: у него не было сестры и не было братьев.
Его семья не была средоточием тепла и любви. И несмотря на то, что
его всегда принимали радушно, он все равно не чувствовал себя
полностью принадлежавшим к этому очагу. Он был лишь сторонним
наблюдателем. Тем, кому доверяли настолько, чтобы без стеснения и
без светских манер показывать настоящее. Он был счастлив и
этим.
Но когда Джованна обвивала руками
голову Валентина и запускала белые пальцы в его черные волосы,
тоска сжимала сердце Марко: ему хотелось оказаться на месте ее
брата. Чтобы Джованна посмотрела на него с нежностью, улыбнулась
хитро и нежно, как только она умела.
Возможно, именно потому, что он знал
Джованну и Валентина еще когда они были маленькими, его и допустили
к ним, когда они выросли. У маленькой Джованны был период, когда
она, завидев Марко, начинала стесняться и скромничать. Словно
красивое пестрое животное, которое, завидев опасность,
сворачивается клубком, оставляя снаружи лишь жесткий панцирь. Но
вскоре она привыкла к нему. А теперь и вовсе, как ему казалось,
принимала за почти брата. У Джованны была манера смотреть в глаза
мужчинам прямо и открыто, чего она старалась не делать вне дома,
опуская взгляд, как того требовали нормы поведения. Но среди
братьев она смотрела и улыбалась без стеснения, смеялась громко и
заливисто шуткам Лоренцо.
Иногда Марко замирал и превращался в
истукана, изнутри его обжигала смесь восхищения, преклонения,
нежности, любви и желания. Среди братьев, казалось, только Лоренцо
и догадывается о том, что он чувствует. Его друг подмигивал ему,
хлопал по плечу, отвлекал, чтобы истукан оторвал свой взгляд от
ярких всполохов движений Джованны.