Слуги принесли им воды, ягодный
освежающий напиток, сыра и хлеба. Ели стоя, раскрасневшись после
игры, переглядываясь. Джованна с улыбкой смотрела на озаренных
солнцем братьев, которые еще норовили наступить друг другу на ногу
и надавать тумаков. Валентин вскинул голову и встретился с ней
взглядом. Сердце сжалось от огромной и непомерной любви к нему.
Брат улыбнулся ей, словно почувствовав то же самое, что и она.
Лоренцо подхватил брошенную с вечера в кресле лютню и начал
наигрывать мелодию. Валентин с вызовом поднял подбородок и протянул
Джованне руку. Девушка радостно вдохнула сладкий запах роз из сада
и, обретя тут же, как по волшебству, мягкость и статность, из
разбойницы превратилась в даму. Она так плавно двинулась к
Валентину, что Джакомо задержал дыхание: лютня Лоренцо и движения
сестры словно стали единой волной, порывом ветерка, порхающего по
верхушкам деревьев. Валентин не обладал этой легкостью, но мог
предугадывать движения Джованны, от того танец становился
непрерывным и красивым.
Глядя на сестру, Джакомо всегда
испытывал чувство страха перед ее странной красотой, словно не до
конца верил, что она явилась на свет из того же чрева, что и он.
Когда белая рука сестры доверчивой голубкой ложилась в его
по-мужски грубую ладонь, он чувствовал себя крестьянином, идущим
рядом с королевой. В зеркалах они отражались похожими: белокожие,
рыжие, но даже видя ее лицо рядом со своим, он ощущал ее иной.
Возможно, дело было в том, что она была девочкой, и он не всегда
понимал ее. Джованна иногда совершала поступки и говорила вещи,
которые ему были чужды. Валентин сестру понимал, но с братом
Джакомо не испытывал этого томительного волнения, словно ожидания
раската грома, после яркой вспышки в небе. Такой была для него
Джованна: яркой, пронзительной, порой даже опасной.
Однажды в пять лет она нашла
выпавшего из гнезда птенца. Тот уже еле дышал, когда девочка
принесла его братьям. Она была уверена: они спасут его. Братья
отбросили деревянные мечи, которыми дрались, кинулись к сестре.
Джованна торопливо шла к ним через высокую траву, держа перед собой
ладони, сложенные чашей. В волосах запутались ветки и листья: она в
то время испытывала тягу к лазанью по деревьям. Девочка звала их на
помощь, братья подбежали к ней, окружили. На ладошках она держала
маленького черного птенца с желтыми уголками на клюве, с кожей,
проглядывающей сквозь редкий пух. Малыш едва дышал, его круглые
черные глаза смотрели уже без страха, с отрешенным отчаянием.