Мимолетный звук глухого щелчка сопроводился легкой болью в моем
кулаке, а затем Артем, будто его тело в миг лишилось всех костей,
сложился “гармошкой” и распластался по полу.
Столовая заполнилась довольными выкриками. Ребята повскакивали
со стульев, сбегаясь в центр, и многие из них одобрительно хлопали
меня по плечу. А я, нелепо лыбясь, еще не до конца осознавал,
насколько важной была моя первая победа.
Также добавлю, что с того дня Артем уже никогда не позволял себе
пинать мою кровать. Даже когда она громко скрипела.
Утро понедельника было необыкновенным. Я чувствовал себя бодрым
и выспавшимся. Спрыгнув на пол, я обнаружил, что постель Артема уже
была заправлена, и что в комнате его не было. Это было странно,
ведь я просыпался на час раньше положенного, чтобы успеть
потренироваться и принять душ. И тогда я вдруг осознал, что, хоть
Артем и встал раньше по какой-то причине, я проснулся ведь без его
помощи. Никаких ударов по спящему, никаких пощечин. Возрадовавшись
тому, что моя “победа” дала первые плоды, я сунул руку под кровать
в поисках обуви, и очень удивился, когда мои пальцы нащупали не
ненавистные резиновые сапоги, а мягкие кроссовки фирмы Поло. Очень
приятно было вновь ощутить комфорт в ногах.
Артема я встретил уже в столовой, за завтраком. Он активно
общался с Арсением, а в мою сторону старался не смотреть. Правда
пару раз, когда я тянулся за хлебом, я все же ловил его взгляд, но
он тут же отводил его и, как ни в чем не бывало, возвращался к
беседе с другом.
За соседним столом, где трапезничала команда Антона, бурно
обсуждали мою вчерашнюю драку. Я даже был уверен, что и за всеми
другими столами шептались именно об этом, ибо уж чрезмерно часто
все вокруг поглядывали то на меня, то на Артема. Игнорировать такой
переизбыток внимания было сложно, и нет сомнений в том, что Артем
тоже ощущал на себе все эти взоры. Однако он усердно делал вид, что
ничего не замечает.
После завтрака, как и в течение последних нескольких дней, я
воспользовался лестницей вместо лифта, чтобы подняться наверх. А
уже на четвертом этаже, в раздевалке, я с превеликим удовольствием
отметил, что никто более не посмеивался в мою сторону, и никто не
тыкал пальцами в мои бока, которых, кстати говоря, уже почти и не
осталось. Некоторые даже подходили ко мне, крепко пожимали руку и
добавляли: ”Молодец”, “Так держать”, “Круто ты его” и прочее в
таком духе.