Ши, как единственный человек в экипаже,
владеющий китайским. Ну да, на посадку нас ведёт Пекинский
центр управления космическими полётами. Огромный голубой шар
накрывает, и вот мы уже падаем – это вернулась гравитация. Спуск
«шэньчжоу» отличается от спуска «дракона» – он жестче, перегрузки
ощутимее. В какой-то момент слышим свист – это раскрываются
парашюты.
Выхожу из спускаемого аппарата первым. Это Земля, какая-то
китайская провинция. Я в очередной раз вернулся сверху. У меня за
спиной стоит команда: Жоу Ши, Ларри Огден, Дуглас Кроули и Джой
Кингзман. Джулия навсегда осталась наверху, но это был её выбор.
Мне на плечо опускается голубь. Настоящий сизый голубь с таким
знакомым белым сердечком на шее. А впереди нас встречает вереница
китайских автомобилей. Это не совсем дом, не Америка, но по
сравнению с космической пустотой, можно сказать, мы наконец-то
дома.
Человечество сделало шаг побольше армстронговского. Мы долго
смотрели на звёзды, и звёзды стали ближе. Мышь изменила вселенную,
и нам предстоит с этим жить.
19 октября 2021 года.
У российского космонавта Виктора
Кузнецова крутило живот. Не сильно – умеренно. Он уже выпил
таблетку из медицинской укладки, но сон не шёл. Назойливый шум
вентиляторов вырывал Виктора из объятий Морфея когда почти
получалось заснуть. Вентиляторы на МКС – необходимость, в
невесомости отсутствует конвекция, и без них космонавт рискует
проснуться от головной боли, отравившись скопившимся вокруг него
углекислым газом. В очередной раз открыв глаза, Кузнецов отстегнул
ремни, выбрался из спального мешка и, оттолкнувшись ногами от
стенки поплыл по станции в сторону Купола.
Купол – это не тип архитектурного
сооружения, а итальянский модуль, доставленный на МКС в 2010 году,
излюбленное место экипажа. Семь иллюминаторов, изготовленных из
высокопрочного плавленого кварца дециметровой толщины, позволяют
увидеть космос во всей красоте: пылающую синевой Землю, усыпанную
серыми пятнами морей Луну, антрацитовую бездну вселенной. На
Виктора космос действовал умиротворяюще, он завораживал, манил,
привносил во внутренний мир космонавта покой и размеренность.
Обычно, проведя пятнадцать минут под звёздами, Виктор возвращался в
свой модуль и спал как младенец. В этот раз что-то пошло не
так.
Первой странностью, которую заметил
Виктор, был работающий снаружи астронавт в американском скафандре
EMU. Распорядок дня на МКС един для всего экипажа. Неважно, кто
тебя отправил на орбиту – Роскосмос, NASA или ESA – подъем в шесть
утра по Гринвичу, а в полдесятого вечера отбой. Для российских
космонавтов адаптироваться к этому графику проще, чем для
американских коллег – просыпаться в девять утра приятнее, чем в
полночь по времени своего часового пояса. Во время сна никаких
плановых работ на станции не проводится – нарушение режима наверху
не приветствуется. Внеплановые работы всегда обсуждаются на
утренней связи с Землёй, и про выход в открытый космос там речи не
шло.