Эваллё был тёртым и опытным траппером, не раз хаживал через
Эгест, людские владения, в Вечный лес и даже дальше; его стрелы
помнили просторы замекампских степей, сапоги топтали весеннее
разнотравье цветущих тундр, случалось ему бывать и в самом сердце
Железных гор, случалось брести под палящим салладорским солнцем, а
один раз судьба странствующего эльфа занесла его даже в Ближний
Кинт, где он (правда, недолго) служил султану в передовых
пограничных отрядах, прославившись там как непревзойденный лучник.
Словом, он едва ли испугался бы даже кого-то из неупокоенных – но
на сей раз ему противостояли отнюдь не они. И эльф, чья память
хранила подробности сотен стычек, больших и малых, кто сражался на
всех берегах вокруг Моря Надежд и Моря Призраков, на сей раз не
знал ответа.
Этот страх был совершенно новым. Никто не знал, как с ним
бороться, – после того, как обычные мечи и стрелы оказались
бессильны. Эльфы Нарна собирали дань с мелких людских поселений
вдоль края мрачного леса, там, где болота расступались и на
невысоких холмах за недлинное северное лето успевали вызреть рожь с
ячменём; люди платили охотно – защита эльфов сплошь и рядом
оказывалась куда надёжнее баронского и герцогского покровительства,
а на церковные проклятия лесовики давно махнули рукой – да,
собственно говоря, мало кто из них и принадлежал к истинно
верующим. В сумрачном Нарне нашли свой приют остатки многих ересей,
огнём и кровью выкорчеванных в Империи, Семиградье, Эгесте, Аркине
и Мекампе. Еретикам эльфы казались куда ближе своих собственных
братьев по расе.
Петухи, одна из лесных деревенек (семь дворов да водяная
мельница на быстрой лесной речушке), стала первой жертвой.
Прибывшие гоблины-погонщики, коим вменялось в обязанность забрать у
землепашцев предназначенный к продаже хлеб, не нашли в селении
ничего живого. Только пятна высохшей крови да видимые для эльфов
застывшие смертные тени – над теми местами, где людей настигла
гибель. Не осталось ни обглоданных костей, ни скорбящих душ – враги
пожрали и уволокли всё: и плоть, и то, что превыше её.
Тёмные эльфы встревожились. Они привыкли отвечать ударом на
удар, их ратей страшился даже император Эбина, но они отличались
также и осторожностью. Из зачарованного сердца Нарна, того самого
места, о котором другие эльфы, именующие себя Светлыми, или ещё
Летними (в противовес Тёмным, прозываемым также эльфами Зимы),
говорили не иначе как с ужасом, отвращением и содроганием – из
сердца Нарна по одному-двое к границам отправились разведчики.
Одним из таких и был Ирдис Эваллё – и именно ему выпало столкнуться
лицом к лицу с неведомой угрозой.