Гаденько изогнув уголки губ, мой
собеседник с видимым неудовольствием потянул вино (напиток явно не
для знати из метрополии), и лишь после ответил, веско бросая каждое
слово:
— С тех самых пор, как король запретил
заключать брачные союзы между самыми сильными семьями рогорских
дворян. Если вы забыли родную историю, напомню: этот указ был издан
сразу после подавления восстания Эрика Мясника.
Эрик Мясник... В Рогоре нет человека, не
слышавшего об Эрике из рода Лагран. По достижении мужской зрелости
могучий и буйный муж взял в жены (вот насмешка судьбы) Эрику из
семьи Скард, объединив, таким образом, мощь самых непокорных дворян
по эту сторону гор. Засилье лехов из метрополии обернулось для них
страшной бедой — подняв восстание против беззакония пришлых
властителей, Эрик не знал пощады.
В итоге же, после предательства
дрогнувших союзников и удара кочевников в спину, кучка повстанцев
была заперта коронными войсками в родовом замке Лагран; доблестной
и продолжительной обороной Эрик выбил у короля помилование для
последних своих воинов. «Мясника» обманули, перебив всех сдавшихся,
а самого Лаграна торжественно казнили в столице при огромном
скопище зевак. Тем не менее лехи более не стремятся селиться в
Рогоре, а их присутствие ограничивается лишь контролем со стороны
советников.
Моя обезоруживающая улыбка и
оскорбленная невинность в глазах скрывает напряженную работу ума. И
внутреннее колебание перед сложным и опасным выбором...
— Но разве скромный барон претендует на
звание главы сильного рода? Насколько я помню, сегодня запрет
касается лишь четырех дворянских семей: Лаграна, Корхорда, Регвара,
Скарда. Владельцы графских ленов, чьи земли и достаток как минимум
вдвое превосходят мой лен.
Возвращая улыбку, советник сладко так
потянулся, словно кот перед полной миской сметаны:
— Это только пока... Мои
предшественники, бедные вояки или неугодные, отстраненные от двора
вельможи, были преступно слепы. Одних вы увлекли идеей борьбы со
степью, другим вы до того преданно заглядывали в раскрытые рты, что
заставили их почувствовать себя этакими князьками. О, люди любят
ощущение власти и собственной значимости! Или хотя бы ее
видимость... Вот только я был сюда направлен по личному поручению
графа Бергарского.
— И надо понимать...
— И надо понимать, что у графа
великолепное чутье и достойные помощники. Он именно что
почувствовал неладное на юге, и его влияния при дворе было
достаточно, чтобы я в считаные недели оказался здесь с заранее
оговоренными задачами. Граф был, как всегда, прав, и, если грамотно
преподнести информацию, добытую мною за последний год, он вполне
сможет стать герцогом! Не забудут и про вашего покорного слугу.