— Ты мне ещё, кстати, психолога оплатишь...
— Хватит ломаться, как девственница на первом свидании! — огрызнулся Максим, ударяя по рулю. Тот пронзительно запищал. — Да езжай ты уже! — рявкнул начальник, открывая окно. — А ты, — это уже мне. — Читай!
Я кивнула и внеочередной раз, заливаясь краской, начала читать:
«Шан И вошёл в цветущий персиковый сад. Луна освещала все дорожки и деревья. И увидел воин, как по траве, усыпанной лепестками, бродит луноликая дева. И замер Шан И, пораженный божественной красотой. И услышал воин, как поёт дева чудесную призывную песню.
А Лунная дева приподняла подол шёлкового одеяния и начала танцевать, и увидел Шан И «золотые лотосы»… И было это так прекрасно, что воин упал на колени и стал просить богов, чтобы дева не была видением, и чтобы боги даровали ему милость, быть избранным.
Незнакомка же заметила его и не убежала, не растворилась в лунном свете.
— Шан И, — сказала дева, приглашая его присесть на траву, — я слышала твое желание. Не надо тревожить богов. Я с удовольствием исполню его, ведь у меня тоже есть желание разделить с тобой эту ночь.
Она налила ему в пиалу рисовую водку и протянула:
— Окажи мне честь, — и воин не захотел сопротивляться.
Она вытащила из волос гребень, и чёрный водопад упал до самой земли.
Она скинула перед ним шёлковый халат и осталась прекрасная и нагая.
Груди её, точно горы в северных землях, — высокие и острые.
Ноги её, точно реки в южных провинциях, — длинные и ровные.
Живот её, точно долины на западных окраинах, — округлый и мягкий.
Бёдра её, точно низменности у восточных границ, — обещающие плодородие.
И увидел Шан И, как по её красивым ногам стекает вино желания, сотворенное самими богами. И приник Шан И губами к источнику счастья и благодати, и вкусил терпкого напитка с ароматом мускуса.
А затем он оказался у входа в таинственную пещеру, в шелковистых сводах которой была спрятана самая драгоценная жемчужина.
И когда красавица запела самую прекрасную песню, которую когда-либо слышал воин, он не смог больше сдерживаться.
Он извлёк свой меч и вошёл в узкое, как горлышко сосуда из тыквы горлянки, лоно...»
Максим резко ударил по тормозам. Я чуть не улетела вперёд. Но первая мысль, — как у настоящего историка, — была не: «Ура, я цела!», а — «Ух, документы в порядке!»