— Дай мне поговорить с ней, Асмодей. И отзови големов. Ты же знаешь, что если я разозлюсь, то перебью их всех, как котят, — отец встал, глянул на черноглазого своим фирменным взглядом, от которого у всех вокруг стыла кровь в жилах, кроме этого ненормального. Я увидела распускающиеся у него за спиной черные крылья, в которых явственно недоставало перьев, и грохнулась в обморок.
Отец воспитывал меня сам. Ну как воспитывал. Мамки и няньки менялись, словно стекляшки в калейдоскопе. А как иначе? Какая дура согласится мотаться с нами из одного города в другой? Папочка, по крайней мере, такой идиотки не нашел. Справедливости ради, скажу, что я тоже неплохо приложила руку к побегу от нас гувернанток. Раздражали меня эти клуши. Маму я не помню. Она умерла сразу после родов. Странное дело, отец ее ни разу и не вспоминал за эти годы. Даже снимка ни одного не сохранил. Сколько себя помню, мы только и делали, что переезжали. Отец словно бежал от кого-то постоянно. А тут вдруг осел, бизнес замутил, успешный, кстати.
— Чего это тут у вас за флешмоб? — спросила, открыв глаза, комната вертелась и плыла. — Крылья зачетные, кстати. Бионические?
— Ангелина, девочка, — отец взял меня за руку, — прости меня. Столько лет прятал тебя, а тут расслабился. Пожить спокойно захотелось.
— Чего это? От кого прятал? — удивленно уставилась на папульку.
— Асмодей за тобой пришел. И я не смогу ему помешать. Да и тебе будет лучше. Там обучат тебя, научат силой своей пользоваться.
— Так, вам всем в дурдом пора. Какими силами? Пап, ты меня пугаешь, — хмыкнула, глядя на поникшего родителя. Странно, сколько его помню, а помню я его уже двадцать лет, родитель мой совсем не изменился. Все в одной поре.
— Ты нефилим, дочка. Вспомни странности, которые тебя преследуют всю жизнь.
— Так, все, я ухожу! — Вскочила с дивана и направилась к двери, вспоминая, как издевалась над няньками, перемещая в пространстве предметы, включая вышеозначенных баб. — Созвонимся, как в себя придешь.
Открыв дверь, я шагнула в коридор, но тут же заскочила обратно. Огромный смердящий пес преградил мне дорогу, оскалившись желтыми клыками, с которых капала слюна, с шипением прожигая ковер.
— Это Бусик — адская гончая, — вздохнул отец. — Асмодей не даст тебе уйти.
— Ага, а Асмодей — дьявол? — как с психопатом начала я говорить с отцом.