- Благодаря полковнику, за эту неделю
я свел знакомства с несколькими старожилами острова. Среди них были
самые разные люди. Безразличные, опустошенные, отчаявшиеся,
озлобленные, разуверившиеся, испуганные… Каждый из них по-разному
пережил столкновение с Левиафаном, иные не без ущерба для себя.
Меня вновь поразило то, что все они, будучи поглощены
одной-единственной мечтой – покинуть остров – по какой-то причине
не желали объединять усилий, напротив, были разобщены и крайне
неохотно соприкасались друг с другом. Так, словно каждый из них жил
на своем собственном острове. Даже на меня они косились
настороженно и неприязненно. Пожалуй, если бы в моих спутниках не
было полковника Уизерса, они бы и вовсе не стали со мной говорить.
Разве не странно?
Лэйд ловко провернул в руке
прогулочную трость, заставив ее описать сложную кривую. Этому
фокусу он долго учился, едва лишь обзавелся этим мещанским
атрибутом, но, без сомнения, оно того стоило.
- Странно, когда кто-то готовит
Лестерширский пирог с телятиной вместо свинины. Все прочее в этом
мире вполне объяснимо.
- Мне редко приходилось покидать
Лондон, но я достаточно много читал, чтобы понимать – товарищи по
несчастью неизбежно сплачиваются, чтобы спасти свои жизни. Команды
тонущих кораблей, беглые каторжники, воины в строю,
рабы-гладиаторы, разбойничьи банды, потерпевшие кораблекрушение –
все они вынуждены действовать сообща. Это сродни природному
инстинкту. Однако невольные жители Нового Бангора почему-то не
искали общества друг друга. Напротив, делали все возможное, чтобы
остаться в одиночестве, в изоляции от прочих. Спрашивая об этом
странном феномене, я сталкивался с озлобленностью, раздражением и
злостью. И рано или поздно вновь слышал это слово, засевшее занозой
в моей памяти. Альбион. Его произносили неохотно, сквозь зубы, и
то, уверившись, что рядом нет посторонних ушей. Произносили с
испугом и отвращением, как произносят имя страшного чудовища,
подстерегающего во тьме. Альбион. Я много раз спрашивал, что
обозначает это слово, но ни разу не получил ответа. Кто-то
отмалчивался, кто-то огрызался. Были и такие, мне кажется, кто сами
доподлинно не знали, что оно означает. Для них это слово было
символом незримого наказания, который висит над головой всякого,
кто помыслит о сотрудничестве. Смутным и зловещим символом того,
что бой с Ним должен проводиться в одиночестве и никак
иначе.