- Шифр был не так уж сложен, -
возразил Архитектор, хмурясь, - Я бы даже сказал, составлен
вызывающе небрежно и просто, хоть и с фантазией. Разгадать его
могла бы и канарейка.
- Ребячество, - пробормотал Пастух,
поморщившись, - Тайные послания, секретные явки, свечи… Что дальше?
Нам надо назвать тайные имена друг друга? Предъявить особые
пропуска? Может, у кого-то в подкладке зашит шелковый платок с
подписью кайзера Вильгельма?.. Ей-Богу, я чувствую себя персонажем
дешевого шпионского романа. Кого вы хотели обмануть этим?
Его?
На последнем слове его глаза поднялись
вверх, точно желая указать что-то под потолком. Но там, конечно,
ничего не было кроме клочьев паутины.
Доктор Генри запоздало подумал о том,
что не позаботился о том, чтоб привести комнату в порядок.
Просторная, с высокими потолками и мощными балками, она в то же
время казалась затхлой и грязной – пробивающегося сквозь узкие щели
солнечного света было достаточно для того, чтобы разглядеть толстый
слой пыли на ветхой мебели и грязные разводы на стенах. Дрянная
комната, совсем не похожая на те роскошные залы, где ему доводилось
выступать. И совсем не та публика, с которой он привык иметь
дело.
Успокойся, приказал он себе. И вдруг
странным образом успокоился. Гальванический гул в жилах стих,
дыхание стало размеренным и спокойным, зрение прояснилось – в
достаточной степени, чтобы хорошо разглядеть находящихся в комнате
людей.
Ваш выход, Доктор.
- Прежде всего, господа и… дамы,
благодарю вас всех за то, что пришли сюда. Я знаю, что для этого
требовалось нечто большее, чем способность решать неказистые
ребусы. Для этого требовалась смелость. Этой смелостью вы наделены
в должной мере. А значит, я не ошибся.
Он обвел их взглядом, сосредоточенным
и спокойным, как у старого мудрого змея. Забавно, до чего легко ему
удавался этот взгляд – седины в его волосах было совсем
немного.
- Что до секретности… Я надеюсь, вы с
понимаем относитесь к той осторожности, которой я обставил нашу
встречу. Глупо было бы надеяться обхитрить… хозяина острова столь
примитивным образом. Однако я не хотел подвергать ваше доброе имя
насмешкам или осуждению в том случае, если бы содержимое моего
послания каким-то образом стало бы известно посторонним. Это могло
бы причинить вред вашей репутации…