Шевеление в залитой прозрачной
жидкостью яме не было агонией сваленных грудами человеческих тел.
Напротив, тем древним процессом, который веками использовала жизнь
для продления своего существования, одновременно вызывающе простым
и умопомрачительно сложным.
Лэйд старался не смотреть вниз, но,
вынужденный следить за Уиллом, против воли видел отдельные
детали.
Блестящие от влаги человеческие
пальцы, порывисто ласкающие друг друга. Дрожащие суставчатые дуги
напряженных спин, едва не хрустящие от напряжения. Ритмично
натягивающиеся и обмякающие пласты мышц. Острые выступы локтей,
коленей и бедер. Половые органы, мужские и женские, механически
страстно сплетающиеся друг с другом под аккомпанемент влажного
бульканья окружающей их протоплазмы.
Этот процесс одновременно был и
симфонией страсти и противоестественной пародией на нее. Быть
может, потому, что процесс этот совершался монотонно и размеренно,
с механической конвейерной грацией и не был окружен тем, чем обычно
окружаются ритуалы подобного рода – страстными вздохами, дрожью
разгоряченных тел, порывистостью. Эта страсть была другого рода –
фабричной, целеустремленной, поглощенной самой собой. Может, именно
это и завораживало.
Лэйд еще крепче сжал в кармане
медальон, ощущая, как в душу, преодолевая возведенные им защитные
барьер, вползают липкие тягучие ручейки. Хотел он того или нет,
монотонные движения бесчисленного множества сдавленных и
переплетенных человеческих тел завораживали.
Бесконечно совокупляясь в бесформенном
месиве среди себе подобных, эти тела, кажущиеся мягкими, бледными и
полупрозрачными, как подземные грибы, медленно таяли, точно
исчерпав заложенную в их плоти энергию, но лишь для того, чтобы
через какое-то время образовать новые. Мужское рано или поздно
становилось женским, женское – мужским. Обнаженные, блестящие от
пота и сока, торсы растворялись, обращаясь чьими-то переплетенными
конечностями. Дрожащие в экстазе спины медленно трансформировались
в новые тела, которые принимались ласкать друг друга еще прежде,
чем оказывались полностью сформированы.
Бесконечный почти беззвучный процесс,
у которого не было ни окончания, ни кульминации, ни смысла. Одно
лишь ритмичное дрожание человеческой плоти, которая сплетается в
страстных объятьях с самой собой.