Из того, что рассказал Михаил,
основные подозрения капали на счет Рэйвена.
— Проверь его, — попросил Демьян, — я
хочу знать о нем все.
В беседах с Михаилом об этом молчали,
но многих наверняка смущала Россия в его лице. Такой сценарий
Демьяну не нравился. Единоличное владение двумя списками и дружба с
Вальтером — это почти абсолютная власть. В мире измененных кланы не
приветствовали. Никому не хотелось докатиться до кровавой резни в
местечковых войнах. От тех, кто увлекался играми такого толка,
избавлялись быстро и без сожалений.
Нынче все было по-другому, но Демьяна
раздражало то, что кто-то прикрывается его именем и пакостит на его
земле. С подобной гадостью надо разбираться быстро, пока она не
начала вонять.
Прощаясь с Михаилом, Демьян проводил
его до машины.
— Спасибо, что приехал, — он пожал
ему руку, — и за то, что согласился остаться.
Он вложил в слова гораздо больше, чем
простую благодарность. Михаил сторонился мира измененных, проблема
Филиппа и американцев могла пройти мимо него, тем не менее он
ввязался в крайне неприятное дело. Нынче его поддержка была
бесценна.
— Я не мог поступить иначе, — он не
набивал себе цену и не рисовался.
Они оба нашли в себе силы перешагнуть
через прошлое, и Демьян был рад этому.
[1] ГСУ — Главное следственное
управление.
Тюменская область, Россия.
Февраль 2014 г.
Темнота сомкнулась вокруг плотным
кольцом, сгущая воздух и мешая дышать. Он знал, что здесь не один,
но чувствовал только едва уловимое движение вокруг. Что-то жило в
этой непроглядной тьме, что-то изначально ужасное и неотвратимое.
Джеймс попытался шагнуть вперед, движения были тщетными и слабыми,
как если бы он продирался сквозь вязкую трясину.
— Я была твоей единственной связью с
миром, — голос, лишенный чувств, безжизненно-равнодушный. — В
болезни и здравии, Джеймс, в горе и в радости. Ты пойдешь за мной в
Смерть?
Он знал, что не увидит ее, но все же
напряженно вглядывался в темноту — туда, где по ощущениям стояла
Хилари.
— Тут очень темно, Джеймс. Темно и
холодно. А еще здесь повсюду… — последние слова потонули в треске
радиопомех. Мгла таяла на глазах, расползалась белесым туманом.
Сырость и холод пробрались внутрь, змеей обвивая позвоночник и
растекаясь по телу. Он дрожал как в лихорадке. Движение совсем
рядом, скользящее прикосновение к щеке. Тонкие пальцы, сомкнувшиеся
на его запястьях: сухие, ледяные, как сломанные ветки. По тыльной
стороне ладони скользнуло что-то склизкое, а в следующее мгновение
руку обожгло болью.