В общем, решил я пока лишний раз не
«светиться» в одиночку в деревне, а применить если не свои знания,
то хотя бы физическую силу для помощи пахарю. Как там говаривал кот
Матроскин? «Совместный труд — для моей пользы — он объединяет!»
Словом, почти до заката мы втроём, если считать кобылу, трудились
на пахоте.
Оказалось, не зря: Яныч к вечеру,
сияя, как тульский самовар, радостно заявил, что за день удалось
вспахать вчетверо большую площадь поля, чем он сумел бы сделать сам
со своей ковырялкой за три дня.
Ничто так не способствует появлению
аппетита, как физический труд. Потому я, разумеется, не стал
отказываться, когда Йосип предложил разделить с ним его скромную
трапезу. Что и говорить: трапеза оказалась, действительно,
скромной. Из кожаной торбы были извлечены и уложены прямо в траву
под кустом глиняная корчага с прокисшим, судя по запаху, пивом, две
пары проросших прошлогодних луковиц и каравай каши. Да-да, вот
именно — каравай: ну как, скажите на милость, ещё можно назвать
слегка выпуклый сверху диск из уваренных зёрен ржи и ячменя,
слипшихся до такой степени, что эту кашу требовалось резать ножом,
что мой новый знакомец с удовольствием и сделал, откромсав от
кашного каравая несколько ломтей.
Затем он, как примерная жертва
религиозных предрассудков, начал молитву перед трапезой.
Разумеется, пришлось присоединиться к благочестивому обряду, однако
не зная ни одной молитвы ни по-чешски, ни по-немецки, ни, тем
более, по-латински, мне пришлось срочно импровизировать.
Единственными латинскими стихами, которые я помнил, был текст
старинного студенческого гимна. Должно быть, презабавно смотрелось
со стороны, как парень в советской форме, стоя на коленях рядом с
бомжеватого вида мужичком в домотканой одежде, старательно
декламировал над горшком прокисшего пива:
«Уби сунт, кви антэ нос
Ин мундо фуэрэ?
Вадитэ ад Суперос,
Трансэac ад Инфэрос,
Хос си вис видэрэ!
Вита ностра брэвис эст,
Брэви финиэтур;
Вэнит морс велоцитэр,
Рапит нос атроцитэр,
Нэмини
парцэтур.»[13]
[1] Местное разговорное название
дикорастущих кустарников, более расширительно — труднопроходимые
заросли
[2] Муравский шлях — один из главных
путей набегов ногаев и крымских татар на Русь и ответных «визитов»
казаков. В 1555 г. на нём у с. Судьбищи произошло сражение русского
войска под командой боярина Ивана Васильевича Шереметьева с войском
хана Девлет-Гирея, в котором крымчаки были наголову разбиты и
бежали за Перекоп. В данном случае — употребляется в переносном
смысле, как дорога, заросшая травой.