Однако пресловутый языковой барьер
вовсе не помешал им торговаться так энергично о сумме оплаты, что,
казалось, сумели бы вырвать лишние деньги даже у самого Плюшкина.
Но на человека, который всё детство и отрочество провёл в
Закавказье и имеет опыт тесного общения с продавцами тамошних
базаров, где сядешь, там и слезешь. В конечном счёте я расплатился
за переправу новенькой блестящей монеткой номиналом в пять копеек с
драконом, прикалывающимся от копья святого Георгия.
Решив к обоюдному согласию все
неясности по вопросу форсирования водной преграды и её справедливой
оплаты, мы со старшим из хлопцев отвязали одну из лодок, и через
полчаса я уже оставил реку за спиной и вновь устало зашагал по
грунтовке навстречу приключениям.
Как всё-таки обидно, что кроме «своих
двоих» никаким местным транспортом я пока не обзавёлся, да и вряд
ли вскоре смогу это сделать. Скот здесь, как рассказывал Пепка,
стоит весьма недёшево, а уж лошадь с телегой — не говоря уже о
верховом коне! — по аналогии с нашим миром по цене не уступит
неплохой иномарке. Вот и приходится, как когда-то моему дядьке в
1968-м, попирать чешскую землю подошвами русских солдатских сапог.
В смысле — берцев, и скорее, учитывая место их производства —
всё-таки белорусских, но тут важны не тонкости, а сам принцип.
«Вот помру я от чего-либо здесь: не
проломят башку, так сам от какой-нибудь холерной дизентерии загнусь
или на костре спалят в качестве колдуна (кстати, а при монголах
ведьм с еретиками жгли или как?). Зароют хладный труп простого
русского студента в ямку неглубокую, а лет через пятьсот-шестьсот
найдут его, — в смысле — меня тогдашние местные «архиолухи»: ну
очень будут удивляться… А помереть с такими темпами не хитро: как
ни спеши, а до города ещё шагать и шагать. Однако же топать ночью
по данному «направлению, условно названному дорогой» — ну совсем не
хочется. Ведь и вправду могут башку проломить робингуды кудеярычи
здешние, и зверюшки проголодавшиеся прибежать вполне могут: те же
волки… Оно мне надо? Оно мне не надо. Так что пора по-быстрому
организовать себе место для отдыха».
Устроился на ночлег возле огромного
валуна, притащенного сюда не иначе, как языком морены в один из
ледниковых периодов. Судя по имеющемуся кострищу, вытоптанной
площадке подле него и минимальному количеству хвороста в пределах
досягаемости, я далеко не первый, кто решил скоротать здесь ночку.
Место удобное, никто не спорит: на взгорбке, тыл отдыхающих прикрыт
валуном, отлично просматриваются дорога и подходы с двух
направлений. С четвёртой стороны, правда, метрах в ста раскинулись
заросли кустарника, и что происходит за ними — не видать
совершенно. Это минус. Но, опять же, как говорит мой братец, «во
всём плохом есть что-то хорошее». В моём случае кусты не только
затрудняют обзор, но являются источником дров для костра. Ночи
ранней весной холодные, а застудить что-нибудь полезное в организме
лично у меня нет никакого желания.