Зима-ведунья, что наколдовала,
Что нашептала в предрассветный час?
Зачем, как в бубен, сучьями стучала,
Не открывая леденящих глаз?
Но вот из пыла жаркой битвы в Нави,
Где вынырнул твой ведьминский зрачок,
В мечах кровавых в нашей снежной Яви
Вдруг выкатился Солнца пятачок.
И поняла я: в той нездешней схватке
Твой лютый Чернобог уже устал.
Посланец ворон, на коварство падкий,
В студеной темнозорьке все проспал.
Ты опоздала, и уже свершилось,
И радости прибавится теперь.
Пусть пятачком, но Солнышко явилось,
В своей берлоге повернулся зверь,
Корова наконец-то бок согрела,
Солнцеворот воротит жизнь к теплу.
И только милому до этого нет дела,
Но все равно я печь свою топлю.
И пусть ярится зимушка-ведунья,
Холодным равнодушьем закует.
Гуди, свисти, по-волчьи вой, колдунья,
Душа оттает, сердце запоет.
Избу наполню духовитым паром.
Любимого я скоро напою
Сурьей медовой, яблочным узваром.
Здесь, в нашем мире, счастье отстою.
Серебряный морозный столб на солнце
Дрожит и плавится печными угольками,
Как те растения, что нынче ночью
Узорами заткали все оконце.
Но рано подготавливать корзинки,
Ведь это сны тех будущих ростков,
Что ждут, когда весною их разбудят
Заботливые, теплые дождинки.
От грез к плодам дорога не из легких
И тяжела для девочки Весны.
А Лето движется неутомимо,
Не страшен путь для ножек резвых, ловких.
Но урожай таит не только радость.
Все то, что обрело и цвет, и вкус,
И, наконец, лежит в твоей ладони,
Не так желанно и теряет сладость.
Не потому ли Осень и печальна,
Что хочется назад. Прикрыв туманом плечи,
Грибами путь-дороженьку разметив,
Она по-птичьи крикнет нам прощально.
И мы поймем: печаль и радость - две сестрицы,
А путь хоть предрешен, но бесконечен.
Поит нас осень мертвою водою,
Чтобы весной испить живой водицы.
Люблю я светлый, травный березняк,
Медвяные широкие поляны,
Где прячутся клубника, земляника
И высятся соцветья валерьяны.
Вольготно здесь муравушке любой,
Как будто мать земли моей - береза
В своем дому детей от бед укрыла,
Чтоб не сломили ветры или грозы.
А вот сосна стремится только вверх,
В порыве к солнцу сбрасывая ветки,
Чтоб наконец достигнуть в высоте
Той заповедной, долгожданной метки,
Где царствует раздолье пустоты.
Ах, гордые, упрямые седухи!
Скупое одиночество храня,
Живете долго, сосны-вековухи.
На павшей хвое семя не растет.
А мне милы все хрупкие былинки.